"Эдуард Маципуло. Обогнувшие Ливию " - читать интересную книгу автора

дерева. Перед Петосирисом была выстроена целая гончарная лавка. На стенках
глиняных сосудов были начертаны магические письмена...
Болезни страны, считал Петосирис, подобны болезням человека. Причины их
в глупости людей и в немилости богов. Сила врага - это тоже немилость богов.
Вавилон силен. Навуходоносор могуч и удачлив. Фараон рвется к Кархемышу,
чтобы сразиться с Навуходоносором. Фараон решителен и опрометчив. И это
главная болезнь Египта.
Петосирис предал проклятию первый сосуд и разбил его на мелкие черепки.
Опрометчивость фараона должна умереть вместе с этим сосудом...
Пристальный взгляд жреца застыл на следующем кувшине. Злонамеренная
магия, заключенная в нем, умертвит царя вавилонян... Петосирис верил и не
верил в. свои действия. Точно знал: магия - огромная сила. Может быть, даже
большая, чем сила богов и наемнических армий. С помощью магии можно было
вызвать всеобщий мор и излечить от самых страшных недугов, обратить день в
ночь и безветрие в страшный ураган. От тайного слова могли зачахнуть
растения и ожить трупы.... Но ерундой он не занимался. Он был политик.
Именно в ту ночь накануне решающей битвы с Вавилоном Петосирис вдруг понял в
каком-то озарении: ни магия, ни наемники не вернут Египту Азии. Ливия - вот
надежда Египта. Обширная таинственная земля на юге. Какие чудеса и богатства
скрыты в ней?! И в возбужденном мозгу жреца забрезжила идея Великого
Плавания. Непостижимо, но Петосирис сформулировал пророческую мысль: Ливия,
подобно сухому листу смоковницы в луже, со всех сторон окружена водой...
Нужен флот. Нужны опытные и отчаянные мореходы. Но сможет ли египетский
моряк на своей тростниковой униреме свершить такое? Да и в силах ли
человеческих обогнуть Ливию морем?!
Он попытался представить тех, кого назовут "обогнувшие Ливию": это
будут благочестивые мужи... На большее фантазии у него не хватило.
Вернулся притихший евнух. Он предал погребению черепки, и это выбило
его из колеи. Высокая политика нагоняла на него страх. Он принялся втирать
снадобья
в иссохшее тело господина. За тугими стенами шатра послышались грубые
голоса, удары плетью. Кто-то долго вытирал подошвы сандалей о брошенную у
входа баранью шкуру. Затем полог приоткрылся, в шатер влезло что-то
лохматое. Евнух вскрикнул. Петосирис приподнялся на локте и негромко
произнес:
- Свету.
Когда вспыхнули факелы в металлических подставках и стало душно и
жарко, Петосирис разглядел медный ионический шлем с устрашающим гребнем из
конского волоса.
- Чего тебе?
Старшина патрульных разогнулся и голосом изрядно подвыпившего мужа
доложил:
- Мой господин, боги были к нам милостивы, и мы поймали человека в
горах. Помня о наказе - всех лазутчиков вражеских доставлять тебе...
- Введи его, - перебил Петосирис.
Евнух поспешно вытер о толстые студнеподобные бедра масленые руки,
уселся на циновку возле ложа.
Пленник оказался совсем молодым парнем. Один глаз его почти затек,
плечи и могучая грудь были расписаны свежими следами плети и кровавыми
глубокими царапинами.