"Илья Масодов. Тепло твоих рук ("Школа" #4)" - читать интересную книгу автора

- Не надо ему рассказывать, - тихо шепчет Мария срывающимся голосом. - Я
буду хорошо учиться, я все домашние задания буду делать, только не надо ему
рассказывать.

- Нет, я расскажу, - спокойно повторяет Антонина Романовна. - Раз ты его
боишься, я обязательно ему расскажу.

Мария убирает лезущие в рот волосы с покрасневшего заплаканного лица и
вытирает глаза тыльной стороной запястья. Потом она опускается перед
учительницей на колени.

- Пожалуйста, - тихо просит она, - не надо рассказывать, он меня будет бить.

- Встань, Синицына, - твердо говорит Антонина Романовна. - Я знаю, что ты
вырываешь страницы из дневника. У тебя было достаточно времени, чтобы
взяться за ум. Я сегодня же позвоню твоему отцу.

- Пожалуйста, Антонина Романовна, - жалобно шепчет Мария. - В последний раз.

- Никаких последних раз. Все. Мое терпение лопнуло. Отца своего будешь
просить. А меня просить не надо.

- Пожалуйста, Антонина Романовна, я обещаю вам, честное слово, в последний
раз, честное-пречестное... - Мария хватается руками за платье Антонины
Романовны, глядя на ее узкие черные туфли с бляшками. Бляшки расплываются в
глазах Марии за туманом новых слез и она поднимает голову, пытаясь
различить в этом тумане лицо учительницы.

- Отпусти платье, - резко отвечает Антонина Романовна, борясь с сильным
садистским желанием ударить девочку коленом в рот. - Отпусти, гадость. - В
ее голосе чувствуется такая твердость палача, что Мария в ужасе разжимает
пальцы и только смотрит на Антонину Романовну глазами, полными слез.
Антонина Романовна поворачивается и заходит в класс, мягко прикрывая за
собой дверь. Она садится за стол, оглядывая класс и думает, слышал ли
кто-нибудь разговор за дверью. Антонина Романовна сильно возбуждена, и от
того, что сидящие за партами дети не могут еще понять ее возбуждения, оно
становится только сильнее. В своей памяти Антонина Романовна несколько раз
повторяет удар, который она нанесла Марии, и она представляет себе, как
будет бить девочку отец, жестоко и сильно, наверное до крови. Он, видно,
часто бьет ее, раз она так боится. У Антонины Романовны был пятилетний сын,
но она никогда его не била, сама мысль ударить его казалась кощунственной,
совсем другое дело эта чужая тупая девочка. Именно то, что девочка чужая,
избавляло Антонину Романовну от перебивающей садистское наслаждение
жалости, а то, что она тупая, придавало побоям искусственное извращенное
оправдание, тупых надо бить. Антонина Романовна даже жалела, объясняя у
доски новую теорему, что так мало била Марию, надо было ударить еще, по
рукам, по голове, все равно бы ничего ей за это не было, девочку давно
бьют, она уже привыкла. Сейчас она наверняка стоит за дверью, вытирает
слезы и ждет, пока прозвенит звонок, чтобы забрать свои тетрадки. Можно