"Алексей Маслов. Воля за пределами воли? (Знак вопроса N 4/94)" - читать интересную книгу автора

на вычурность и подчеркнутое благородство чиновников, на их
самовозвеличивание. Народная культура отреагировала на культуру элитарную
созданием некоего. "антисоциального" образа учителя, поклоняясь ему не
меньше, чем богам и духам.

Мастер-учитель в китайской традиции противоположен обыденному порядку
вещей, он "не таков", он обратен привычности. Это и выражается в
подчеркнутом юродстве таких людей. Они противоположны канону не только
красоты, но и обучения. Наставник ушу учит не по писанным канонам и не
объяснениями, но парадоксами (эту парадоксальность мы встречаем и в
чаньбуддизме) - непоколебимым молчанием, пронзительным криком, заставляет
ученика то рубить дрова вместо изучения ударов, то часами наблюдать за
падающими каплями воды. Поведение мастера ушу сближалось с природной
естественностью, спонтанностью действия "вне мысли".
Утрирование, гротеск мастера отнюдь не становились эпатажем социальной
действительности. Скорее наоборот, четче обрисовывали те вещи, мимо
которых равнодушно проходит интеллектуальный взор непосвященного. Здесь
размывается привычный строй вещей, декристаллизуется обыденность, понятия
нашего внешнего, вещного мира теряют устойчивость, твердость своих граней.

Мастер переводит жизнь, да и весь мир в иную плоскость - плоскость
духовного бытия. Само размывание границ обыденности, ее распластывание в
пространстве и времени в конечном счете ведет к сердцевине, к началу всех
вещей, оно обращается в абсолютную пустоту - идеал философской и
эстетической традиции Китая. Не случайно даос Чжуан-цзы говорил, что облик
учителя "темен и пуст, хоть целый день гляди - не углядишь, слушай - не
услышишь, дотрагивайся - не дотронешься", то есть фактически он повторяет
все характерные черты Дао.

Не случайно мастеров сравнивали с темным или сокровенным зеркалом
(сюаньцзин) - предметом ранней культовой практики даосов, которое
представляло собой отполированную круглую металлическую пластину.
Зеркало объективно отражает события, но в то же время не меняется,
вечно оставаясь самим собой. Более того, человек, глядя в зеркало, видит
не зеркало, а свое отражение в нем, и не замечает самой зеркальной
поверхности. Действительно, мастер - это "сокровенное зеркало", он
находится в ином измерении и живет жизнью космической, вселенской.

Здесь проявляется особое отношение к акту творчества, характерное для
Китая. Для западного художника, поэта, философа акт творчества может
состояться лишь тогда, когда его произведение выставлено на публику,
прочитано, увидено, оценено людьми. Для китайского же мастера важен не
результат, но сам процесс, ибо это всегда путь самосовершенствования.
Творческий акт совершается прежде всего для себя, для собственной души, и
в нем мы всегда единимся с учителями высокой древности. Прекрасная
каллиграфия, великолепный художественный свиток не обязательно должны быть
выставлены напоказ. Приведем слова блестящего эстета и художника V века
Цзун Биня, описывающего смысл художественного творчества: "Мудрецы и
благородные мужи древности возвращаются к жизни в моем воображении, и все
интересные вещи сходятся вместе в моем духе и моих мыслях. Что я еще