"Алексей Маслов. Воля за пределами воли? (Знак вопроса N 4/94)" - читать интересную книгу автора

мистического даосизма распространилась поговорка: "Даос выше мага".
Маг мог летать на облаках и усмирять тигров, мог исчезать внезапно из
виду и светиться в темноте. Но мастер-даос был уже выше этой показной
обыденности - он превосходил внешние феномены этого мира.

Шифу передает свою душу, и психологии истинного запредельного
мастерства чуждо стремление к славе, к наживе, к шарлатанству. Мастер чужд
показной демонстрации своего умения, и, может быть, поэтому имен самых
больших мастеров мы не знаем.

Одной из характерных черт учителей ушу была их жизненная
ненавязчивость, шифу никогда не проповедовал о пользе ушу среди
непосвященных, не "зазывал" к себе в школу. "Даодэцзин"
сравнивает осторожность мастера по отношению к жизни с "человеком,
переходящим реку по льду зимой".

Учитель ушу как главный, а порой и единственный носитель школы был не
просто человеком, лучше других знающий свой стиль. По существу, он -
человек с абсолютно иным, качественно более высоким восприятием мира как
метафизической целостности. Он не только тот, кто лучше всех знает ушу, он
и есть манифестация самого ушу.
Подавляющее большинство его последователей навряд ли понимали ту
глубину, которую он открывал перед ними, но все попадали под непреодолимо
притягательное обаяние его облика - по сути, под влиянием его
трансцендентного образа. Именно этот образ, растянутый по времени, и
сохранял традицию школы в непрерывности так, что даже со смертью она
продолжала жить в учениках.


"ТЕМЕН И ПУСТ"

Интенсивность, чувственность, реальность традиции поддерживались именно
представлениями об облике первоучителя, сам же этот образ ковался в мифах,
тайных учениях и рассказах о "людях необычайных". Причем этот образ для
последователя ушу не был чем-то далеким и расплывчатым, но обладал
абсолютной конкретикой, материальностью, ибо всякий ученик осмыслял себя
не иначе как преемником этого образа.

О каком образе, в сущности, идет речь? Образ учителя, традиционный для
Китая, может показаться для европейца парадоксальным и необычным. Это не
прекрасно сложенный атлет, не мудрец, говорящий четкими и меткими
афоризмами, что предусматривается канонами греко-римской красоты. Это и не
силач, внушающий ужас и поклонение своими подвигами. Облик легендарных
мастеров - Бодхидхармы, Чжан Саньфэна - зачастую отталкивающ. У одного
огромные уши, нечесанные волосы до земли, другой - хром и безобразен.

Естественно, не стоит считать, что каждый учитель ушу именно таков,
реальность подсказывает нам скорее абсолютно противоположное. Речь идет об
образе, о собирательном персонаже легенд. И этот образ учителя -
уродливого и насмешливого - несомненно создание народной культуры, реакция