"А.Мартынов "Великая историческая проверка"" - читать интересную книгу автора

готовы был "развязывать революцию" при непременном условии, чтобы она не
вышла за буржуазные пределы, то и большевики себе ставили еще тогда
утопическую задачу - непременно добиться диктатуры в революции, "сохраняя
ее буржуазный характер". Ввиду всех этих противоречий между меньшевиками и
большевиками часто устанавливалось своеобразное разделение труда:
инициатива необходимых реформ и новшеств (в стиле германской
соц.-демократии) в нашей партийной жизни весьма часто исходила от
меньшевиков при недоверии и сопротивлении большевиков, а плоды этих реформ
сплошь и рядом пожинали большевики. В виду этого противоречивого положения
большевики, еще только нащупавшие верную дорогу, не могли избежать ошибок,
односторонностей, перегибаний лука и вместе с тем избежать необходимости
выпрямлять лук, исправлять ошибки, менять диспозиции.
Социализм для нас теперь уже не икона, справедливо сказал недавно
закаленный в боях Ленин. И история русского коммунизма, прибавлю я, не
должна быть для нас текстом из "свящ. писания" или "житием святых".
Большевики не были безгрешны.
Они могли бы избежать ошибок лишь в одном случае - если бы они были
безжизненными доктринерами, если бы они не окунались в гущу жизни, если бы
они строили секту, а не партию. Но большевики, к счастию, при всей своей
крайней революционной непримиримости, никогда не были сектантами - в этом
было отличие между большевизмом и гэдизмом и в этом был секрет их успеха.
Пушкин говорил: "Как уст румяных без улыбки, без грамматической ошибки
я русской речи не люблю". В этой шутке больше психологического смысла, чем
сам автор, вероятно, в нее вкладывал. И во всяком случае, если это есть
художественное преувеличение в применении к "грамматическим ошибкам", то
политических ошибок и прегрешений никакая живая партия не может избежать.
В данном случае весьма полезно вспомнить, как Ф. Энгельс отзывался в 1874
г. о попытке бланкистов канонизировать (причислить к лику святых)
Парижскую Коммуну:
"Известно, - писал Энгельс, - что весь социалистический пролетариат, от
Лиссабона и Нью-Иорка до Пешта и Белграда сейчас же принял на себя огулом
(en bloe) ответственность за деяния Парижской Коммуны. Этого для наших
бланкистов недостаточно: "что касается нас, то мы претендуем взять на себя
нашу долю ответственности за те смертные приговоры, которые (при Коммуне)
поразили врагов народа (следует перечисление расстрелянных), мы претендуем
взять на себя свою долю ответственности за те поджоги, которые уничтожили
орудия монархического или буржуазного угнетения или оградили борцов". - Во
время революции неизбежно совершается множество глупостей, точно так же
как и во всякое другое время, и когда, наконец, опять настолько приходишь
в себя, чтобы быть способным критически мыслить, то непременно приходишь к
заключению: мы многое делали, чего лучше было бы не делать, и многое
упустили, что нужно было бы сделать, и поэтому дело хромало. Какой же
недостаток критики обнаруживают те, которые об'являют Коммуну святой и
непогрешимой и которые утверждают, что каждому дому, который сожгли, что
каждому заложнику, которого расстреляли, именно так и полагалось, что им
отмерено было по справедливости с абсолютной точностью, до последней
иоты"*1.
Повторяю: большевики не имеют никакой нужды утверждать, что они
родились на свет во всеоружии знания, опыта и ясновидения, подобно богине
Минерве, вышедшей во всеоружии из головы Юпитера. Они не имеют никакой