"Сергей Мартьянов. Короткое замыкание (Рассказы о пограничниках)" - читать интересную книгу автора

думали обратить меня в свою веру.
Парень был так доволен и весел, будто это он выдумал насчет песни.
Но стоило ефрейтору Звонареву пристально и осуждающе посмотреть на
него, как Октай пристыженно умолк. В самом деле, зачем раскричался дурак?
...Шли дни, недели, и вот наступила та ночь. На боевом расчете было
объявлено, что ефрейтор Звонарев и рядовой Мамедов выступают на службу в
три часа ночи. Дежурный разбудил их в половине третьего и ушел к себе. У
него было много дел.
Обычно Октай еще минут пять любил полежать под одеялом, но сейчас,
когда старшим в наряде был Звонарев, он поднялся сразу, быстро оделся,
заправил койку и предстал перед ефрейтором в полной готовности.
Тот неторопливо натягивал на свои могучие плечи гимнастерку, потом
так же неторопливо затянулся ремнем. В казарме стоял полумрак. В окнах по
затуманенным стеклам струились шнурки дождевой воды.
— Погода довольно паршивая, — вежливо сообщил Октай.
— Выйдем, увидим, — рассудительно отозвался Звонарев.
Они надели куртки, плащи, взяли из пирамиды оружие.
— Индивидуальный пакет не забыл, Мамедов? — спросил ефрейтор.
— Что вы! Как же можно забыть?
— Покажи.
Октай послушно вынул пакет, показал.
Звонарев посмотрел на часы.
— Есть еще семь минут. Пойдем на кухню, заправимся.
В полутемной холодной кухне повар еще только растапливал плиту.
Звонарев попросил у него четыре куска сахару, два взял себе, два протянул
Октаю.
— Съешь на дорогу, Мамедов. Помогает лучше слышать и видеть.
Через пять минут вместе с дежурным они вошли в канцелярию за
получением боевого приказа. Капитан сидел за столом в накинутой на плечи
шинели. На столе перед ним стояла керосиновая лампа. В пепельнице лежала
горка окурков. Капитан поднялся, отбрасывая на стену огромную тень, и
скинул шинель на спинку стула. Лицо у него было усталым, веки набрякли.
Октаю стало почему-то жалко его. Будь это кто-нибудь из его дядюшек или
двоюродных братьев, Октай непременно бы справился о его здоровье, о
здоровье его семьи и близких.
Начальник молча выслушал рапорт Звонарева, сухо и деловито спросил,
как они отдохнули, хорошо ли себя чувствуют и могут ли нести службу.
Отвечал Звонарев, а Октай только смиренно поддакивал, потому что был
младшим наряда. Хотя он и знал теперь службу не хуже ефрейтора, начальник
пока не назначал его старшим, и это временами приводило Октая в отчаяние.
Горячий и деятельный, он никак не мог примириться с второстепенной ролью и
в письмах к дяде Аллахверды Мамеду-оглы расписывал, что давно служит
командиром отделения. Впрочем, сейчас он смирял свое самолюбие: рядом со
Звонаревым Октай чувствовал себя ягненком.
Капитан взял у обоих из рук автоматы, пощелкал затворами и вернул их
обратно. Оружие было в порядке. После этого капитан отдал боевой приказ.
По окнам бежали жгутики дождя. Голос начальника звучал торжественно и
сурово.
Звонарев повторил приказ, и Октай с уважением отметил, как это
здорово у него получается. Другие повторяют скороговоркой, проглатывая