"Андрей Мартьянов, Мария Кижина. Отречение от благоразумья" - читать интересную книгу автора

ни разу в жизни не бывали за воротами Лувра) и побеседовать о чем-нибудь
"возвышенном и душещипательном" из великосветской жизни.
Излишне говорить, что вернулся я далеко за полночь, слегка повздорив с
караульными, не желавшими отпирать ради меня ворота...
Наступившее утро принесло ворох новостей: казнь Равальяка отложена на
неопределенное время в связи с новыми вскрывшимися обстоятельствами, в Лувре
во время вчерашнего празднования седьмой пятницы на неделе подпалили
шутихами крышу королевских покоев, а в нашей приемной зале, любовно
отделанной в черных тонах, сидит некий весьма обеспокоенный добрый
христианин, и преподобный Густав Мюллер желает немедленно - вы слышите,
немедленно! - видеть господина секретаря вместе со всеми надлежащими
атрибутами его ремесла, сиречь бумагой, чернильницей, перьями и быстро!
Шнель!

КАНЦОНА ТРЕТЬЯ

О притягательности доносительства

Доносчики полезны и необходимы, дабы не останавливалось вращение
юридическо-теологической мельницы. С этим никто не спорит, более того -
Святейшая инквизиция изо всех сил поддерживает благие намерения своих верных
сыновей и дочерей, стремящихся помочь упомянутой инквизиции в деле
скорейшего искоренения ересей...
Только почему у всех этих доносчиков - независимо от происхождения и
статуса - шкодливые глазенки никогда не смотрят на собеседника, а в доносах
(вроде бы написанных без принуждения и совершенно добровольно) не
просматривается ни капли полета фантазии и игры воображения? В точности
школяры - переписывают друг с друга, не трудясь овладеть подлинным смыслом
начертанного!
Новоиспеченный борец со злом несколько отличался от подобных ему
личностей, во множестве виданных мною в землях Испании, Франции и Англии. Во
всяком случае, повествовал он с большим жаром, делая круглые глаза, отчаянно
жестикулируя и вызывая изрядные колебания воздуха. Братья-доминиканцы
внимали: герр Мюллер - со скучающей благосклонностью, отче Лабрайд
невозмутимо, отец Фернандо - с нескрываемым любопытством, Мак-Дафф -
равнодушно. Следовательно, еще неведомый мне господин осведомитель не
излагает ничего полезного, за что можно было бы зацепиться в раскручивании
вероятного дела.
Я пристроился в углу обширного стола, шлепнул перед собой первый
подвернувшийся листок, украшенный изображением невинного агнца и словами
"Consiergeri. Nunciatura Apostolica", и начал строчить, уловив первую же
связную фразу незнакомца:
"...А еще сей Бернар в задней комнате своей книжной лавки содержит
подозрительного вида книги, обтрепанные, переплетенные иная в старую кожу, а
иная в бархат с позолоченным тиснением, и книги сии не продает, но выдает
определенным лицам на руки с условием всенепременного возвращения. В числе
его постоянных посетителей я не раз замечал некую даму, видом неказистую,
однако, судя по наряду и обращению сопровождавших ее лиц, знатную, и сказали
мне, что зовут ее Леонора Галигай и она из приближенных Ее величества
королевы..."