"Михаил Март. В чужом ряду Этап первый Чертова дюжина" - читать интересную книгу автора

поисками подруги жизни себя не обременял, как многие из высокого начальства.
А мог бы, пример хороший перед глазами имелся. Бывший государь Дальстроя
Иван Федорович Никишов отправил свою жену на материк и на зависть всем завел
себе "фронтовую". Перворазрядная красавица и самодурка Александра Романовна
Гридасова, фея от искусства и местная царица, заодно с ним командовала
бескрайними просторами Дальстроя. Здесь ее именовали Александрой Четвертой,
не иначе. К концу 40-х территория царства составляла около трех миллионов
квадратных километров, могучей лапой были накрыты Хабаровский край, Чукотка
и большая часть Якутии. С Никишова многие брали пример. Тот же самый
полковник Челданов обзавелся гражданской женой. А вот первый зам Никишова
Белограй так и остался бобылем. Может, поздно уже, сорок седьмой год шел
генералу. Но навряд ли. Энергии у Белограя на десяток молодых хватит.
В потайной уголок, где прятался от людских взоров лютый генерал,
прискакал на полусогнутых его денщик Гаврюха, балагур и пьяница, царский
шут, позволяющий себе такое, что уши вяли у простых смертных. А генералу
нравилась неотесанность и грубые, подчас дерзкие шутки подданного - денщика
и повара, шута и няньки, уборщика и душегуба.
- Ваше превосходительство, ужин готов.
Белограй поднял веки.
Гаврюхе одного взгляда хватало, чтобы понять настроение, желания и
мысли хозяина. За двенадцать лет службы своему кумиру он научился по дыханию
и пульсирующим вискам угадывать его состояние.
- Понял. Кроме япошки никого не звать. Запри Добрыню в клетке, достань
из погреба соленых груздей и жбан горькой.
- Сей момент, ваше величество.
Гаврюха, передразнивая японца, с поклонами, раком попятился назад.
Генерал посидел еще минут десять, бормоча что-то себе под нос - то ли
молился, то ли стихи читал, а может, и проклятия на кого-то насылал.
Для многих, если не для всех, Белограй оставался темной лошадкой. На
Колыме работал с основания Дальстроя по рекомендации первого начальника
треста Эдуарда Берзина. Решение принималось на высшем уровне, мнение
Белограя никого не интересовало. Так молодой талантливый оперативник из
контрразведки НКВД майор Белограй превратился в надзирателя. С другой
стороны, его можно считать счастливчиком. За время правления Ягоды, Ежова,
Берии, Меркулова и нынешнего хозяина Лубянки Абакумова весь следственный и
оперативный состав поменялся несколько раз. Бывшие коллеги Белограя
прибывали на Колыму по этапу, а не по назначению высокого начальства. Многих
он видел лично, но в контакт не вступал.
В конце прошлого года великий государь Колымы и всего Дальстроя
северо-востока Иван Федорович Никишов ушел в отставку живым и здоровым.
Уникальный случай. На свое место он рекомендовал своего первого зама
Белограя. Не вышло. Абакумов, мягко говоря, недолюбливал генерала, и на
вакантное место назначили Ивана Григорьевича Петренко. Тот через месяц попал
в военный госпиталь в Хабаровске, врачи говорят, больше года не протянет. О
случившемся в Москву решили пока не сообщать. Петренко подписывал важные
бумаги, не вникая в суть происходящего, а Дальстроем командовал Белограй.
Так было в последние годы царствования Никишова, безвылазно сидевшего в
Москве, так продолжалось и теперь, когда формальный начальник доживал свои
дни на больничной койке. Приставка "и.о." вовсе не смущала Белограя. Его
авторитет и власть никем не оспаривались. Как он был главным среди главных,