"Найо Марш. Смерть и танцующий лакей ("Родерик Аллейн" #11)" - читать интересную книгу автора

смятение. Наконец он переоделся в пижаму, накинул халат. Пройдя в ванную, он
отметил, что из-под двери в спальню Уильяма света не было видно. "Значит,
Уильям спит". Мандрэг вернулся к себе, открыл дверь в коридор и очутился в
равнодушной тишине спящего дома. Не закрывая дверь, тихо прошел по коридору
до лестничной площадки. Здесь, в нише, вечным напоминанием об
англо-индийском дедушке Джонатана стоял большой бронзовый Будда, лукаво и
спокойно посматривая на Мандрэга. Еще несколько шагов, потом вниз по
лестнице в холл.
Дверь в курительную почти напротив лестницы. Николас сидел в четвертом
кресле от края. Почему бы не спуститься и не посмотреть, что написано в этой
смятой бумажке? Если кто-нибудь и окажется в курительной, он может пройти в
библиотеку как бы за книгой и вернуться к себе. Да и нет ничего постыдного,
если он взглянет, что написано на выброшенной во время игры карточке.
Прихрамывая, Мандрэг тихо подошел к лестнице, нащупал в темноте
выключатель. На стене зажглась лампа. Мандрэг начал спускаться. Казалось,
лестница наполнилась эхом его шагов, а одна ступенька скрипнула так громко,
что он вздрогнул и замер с бьющимся сердцем. "Наверное, так чувствуют себя
взломщики и тайные любовники, - подумал он. - Но я-то с какой стати?" И все
же он пересек холл тихо, по-кошачьи, осторожно толкнул дверь и долго стоял в
темноте, прежде чем дернуть выключатель.
Перед камином полукругом стояли девять кресел. Выглядело это так, будто
здесь проходило безмолвное тайное совещание. Их расположение красноречиво
говорило о людях, которые были здесь еще недавно. А вот и кресло Николаса
Комплайна: пододвинуто к креслу мадам Лисс и презрительно повернуто спинкой
к креслу доктора Харта.
Мандрэг взял с вращающейся этажерки какую-то книгу о спорте и только
после этого двинулся к креслу Николаса, засунул руку в щель между сиденьем и
подлокотником. Бумага была скручена в тугой комок. Мандрэг разгладил ее и
прочитал пять слов, вписанных карандашом в сетку кроссворда: "УБИРАЙСЯ К
ЧЕРТУ! ИНАЧЕ БЕРЕГИСЬ!"
Огонь в камине совсем погас, и только, замирая, потрескивали угольки.
Недоверчиво улыбаясь, Мандрэг уставился на листок бумаги. Ему пришло в
голову, что, возможно, он жертва хорошо продуманной шутки, что Джонатан
сговорился со своими гостями, придумал историю их вражды и теперь злорадно
ждет, когда Мандрэг, сгорающий от нетерпения, явится к нему, чтобы
поделиться своей находкой. "Нет, тут что-то не то, - подумал он. - Как
Джонатан мог предугадать, что я вернусь и разыщу эту бумажку? А Николас на
самом деле переменился в лице, когда увидел ее. Значит, надо полагать, Харт
и вправду написал ее и передал Николасу вместе с другой. В таком случае он
просто свихнулся от бешенства, если ведет себя так нелепо. Неужели он
надеется отпугнуть Николаса от этой женщины? Нет, это чепуха какая-то!"
Как бы отвечая мыслям Мандрэга, позади прозвучал голос:
- Уверяю вас, Джонатан, к добру это не приведет. Мне лучше уехать.
На мгновение Мандрэг замер, вообразив, что Николас и Джонатан вошли в
дверь за его спиной. Но, повернувшись, увидел, что комната пуста, и понял,
что Николас говорит за приоткрытой дверью в библиотеку. Он был взвинчен и
говорил истерическим тоном:
- Будет намного лучше, если я уберусь отсюда сейчас же. Нечего сказать,
приятная компания! Этот тип с ума сошел от ревности. Только ради нее, вы
понимаете, ради нее... - Голос замер, и Мандрэг услышал, как Джонатан что-то