"Найо Марш. Смерть и танцующий лакей ("Родерик Аллейн" #11)" - читать интересную книгу автора

умны и льстивы, либо некрасивы и сумасбродны. "Вычурность, - обычно говорил
он, - это первооснова всех женщин, в которых влюбляются. Все их уловки дошли
до такой степени утонченности, что зачастую они довольно успешно подражают
природе".
Вот такая изысканность и была в мадам Лисс. Ее разделенные на прямой
пробор и собранные на затылке в узел волосы были настолько гладко причесаны,
что, казалось, у нее на голове покоилась черная шелковая шапочка, отливающая
синеватым блеском. У нее было овальное лицо с удивительно бледной кожей,
ресницы не нуждались ни в какой краске, и лишь темно-алые, умело очерченные
губы говорили о ее профессии. Очень простого покроя платье облегало ее
фигуру плотно, как перчатка. Она была не так молода, как Клорис Уинн, и,
возможно, не так миловидна, но в ней чувствовалась высшая степень холености.
И в своем роде она была замечательно красива.
- Мадам Лисс, - говорил тем временем Джонатан, - вы знакомы с Николасом
Комплайном, не так ли? Теперь разрешите представить вам его брата и мистера
Мандрэга. Харт, вы знаете... - Слова представлений сами собой замерли на
устах Джонатана.
Харт сухо поклонился. Это был бледный темноволосый мужчина с небольшим
животиком и крепкими руками. Он был одет в типичнейший английский костюм из
твида, что выдавало в нем европейца, получившего гражданство и решившего
обосноваться на Британских островах. По тому, как он держался, Мандрэг
понял, что он либо не был знаком с Николасом и к знакомству с ним не
стремился, либо, встретившись, как-то зарекся продолжать общение.
Николас же выслушал представления, глядя в пространство над головой
доктора Харта, и пробормотал: "Добрый вечер", - таким тоном, будто посылал
кому-то проклятия. Манеры мадам Лисс отличались той смесью сдержанности и
обольстительности, которая заставляет мужчин трепетать от чувства опасности
и упоения. Поздоровавшись с Николасом, она уже несколько чопорнее протянула
руку Уильяму и Мандрэгу. Обри, вспомнив, что Николасу было известно о ее
приезде, заметил, что он встал рядом с ней.
"Сейчас он покажет себя во всей красе, - подумал Мандрэг. - Привык
держаться с женщинами развязно и нагло".
Он оказался прав. Подчеркнуто дерзко Николас завладел вниманием мадам
Лисс. Он стоял за ее стулом в позе, напоминающей модную картинку времен
королевы Виктории, слегка согнув ногу, время от времени трогая спинку стула
и проводя рукой по белокурым усам.
Каждый раз, когда доктор Харт смотрел в их сторону, а делал он это
непрестанно, Николас громко и деланно смеялся, стараясь показать доктору,
как им, Николасу и мадам Лисс, весело друг с другом. Мадам же была из тех
женщин, для которых вполне естественно находиться в центре внимания мужчин.
Умело завладела она общим разговором и, несмотря на выходки Николаса,
умудрилась придать беседе живость и искренность. Джонатан и Мандрэг усердно
помогали ей в этом. Даже Уильям, пристально наблюдавший за братом, поддался
ее чарам. В своей характерной странноватой манере он неожиданно спросил,
писали ли когда-нибудь ее портрет. Узнав, что никто этого не делал, он начал
бормотать что-то себе под нос, вызвав явное раздражение Николаса.
Но тут мадам Лисс заговорила о драматургии с Мандрэгом. Джонатан
присоединился к ним, и положение опять было спасено. Именно во время этого
разговора, когда мадам была в центре внимания, появились миссис Комплайн и
Клорис.