"Найо Марш. Занавес опускается ("Родерик Аллейн")" - читать интересную книгу автора

казалось, с надеждой ждали более многочисленной публики. В зал, булькая,
неслась музыка патефона, спрятанного где-то за занавесом, который -
неизбежная деталь - был украшен гербом Анкредов. Агата почувствовала, что из
второстепенного персонажа неожиданно превращается в "звезду". Сэр Генри
провел ее по проходу и посадил рядом с собой в первый ряд. Остальные
расселись позади них. Седрик с деловым видом суетливо побежал за кулисы.
Сэр Генри курил сигару. Когда он галантно наклонился к Агате, она
поняла, что он пил бренди. И, словно в подтверждение, в животе у него громко
забурчало.
- Я скажу всего несколько слов, - жарко прошептал он.
Да, его речь была недолгой, но, как обычно, вызвала у Агаты ощущение
неловкости. Он шутливо описал ее нежелание браться за портрет. И красочно
обрисовал свое удовольствие от каждого сеанса. Затем последовало несколько
наивных цитат об искусстве из Тимона Афинского, и наконец:
- Не смею более испытывать терпение публики, - раскатисто прогремел сэр
Генри. - Занавес, мой мальчик! Занавес!
Огни в зале погасли, занавес пополз вверх. В тот же миг лучи четырех
мощных прожекторов ударили с потолка на сцену. Малиновые шторы раздвинулись,
и портрет, совершенно некстати залитый ослепительным светом, предстал взорам
зрителей.
Над горделиво повернутой головой в просвете облаков по темному небу
летела пририсованная кем-то изумрудно-зеленая корова с алыми крыльями. Из
коровы вываливался подозрительный катышек - возможно, черная бомба, но,
может быть, и нечто другое.


Глава восьмая
ТРАГЕДИЯ

I

Охватившая Агату паника на этот раз прошла почти мгновенно. То место
картины, где была нарисована корова, давно затвердело, и Агата сразу же
вспомнила сходные обстоятельства. Тем не менее случившееся вывело ее из
себя. Сквозь шум аплодисментов, автоматически грянувших, едва занавес пошел
вверх, и смолкших, лишь когда зрителям открылся вид летящей коровы, Агата
услышала собственный громкий голос:
- Нет, знаете, это уже слишком!
Седрик - судя по всему, это он поднимал занавес - высунулся из передней
кулисы, недоуменно посмотрел в зал, обернулся, увидел портрет, в ужасе
прикрыл рот ладонью и вскрикнул:
- Боже мой! Катастрофа!
- Дорогой! - окликнула его Миллеман из заднего ряда. - Седди, милый,
что случилось?
Сэр Генри тяжело задышал и, готовясь свирепо взреветь, издал первый
рык.
- Все будет в порядке, - заверила его Агата. - Пожалуйста, ничего не
говорите. Сейчас я вернусь.
Она гневно прошагала к сцене, поднялась наверх и, пожертвовав своим
лучшим кружевным платком, вытерла холст. От коровы осталось только мутное