"Найо Марш. Занавес опускается ("Родерик Аллейн")" - читать интересную книгу автора

ролям. А мистер Ретисбон? Эталонный образец поверенного в делах семьи. Что
до самих Анкредов, то стоило лишь взглянуть на них или услышать их
безукоризненно темперированный смех и прекрасное произношение, как сразу
было ясно - в главных ролях только звезды. Агата начала придумывать название
для этого фильма. "В честь сэра Генри", "Удивительное семейство"...
- Пока все довольно мило, правда? - услышала она слева от себя голос
Томаса. Она и забыла, что он сидит рядом, хотя именно Томас сопровождал ее
под руку из гостиной в столовую. Справа от нее сидел Седрик; адресуясь к ней
и Дездемоне - она была за столом его дамой, - он то и дело взахлеб
произносил очень фальшивые монологи, звучавшие так, будто они
предназначались для ушей его деда. Судя по всему, Томас до этой минуты
молчал.
- Да, очень мило, - поспешно согласилась Агата.
- Я в том смысле, - понизив голос, продолжал Томас, - что кто не знает,
никогда не догадается, как все перепуганы новым завещанием. То есть все,
кроме меня и, пожалуй, еще Седрика. Но не догадаться, верно?
- Тссс, - предостерегающе шепнула Агата. - Да, конечно.
- Это потому, что мы сейчас играем этюд "дружная семья". Все как в
театре. Когда два актера ненавидят друг друга лютой ненавистью, они играют
любовь так, что веришь каждому вздоху. Вам, наверно, трудно это себе
представить. Кто не работает в театре, вряд ли поймет. Ну да ладно. - Томас
положил ложку на стол и мягко посмотрел на Агату. - Итак, что вы думаете об
Анкретоне?
- Он завораживает.
- Очень рад. К тому же вы приехали в разгар интереснейших событий, не
так ли? Все эти интриги и свары. Знаете, как закончится ужин? Папочка
провозгласит тост за здоровье короля, а я затем подниму тост за папочку. Я,
так сказать, старший из присутствующих сыновей, и придется говорить, хотя
жаль. У Клода получилось бы гораздо лучше. В прошлом году тост произносила
Панталоша. Я с ней этот номер отрепетировал, и она вполне справилась.
Папочка пустил слезу. А в этом году из-за лишая и недавних проделок ее не
пригласили. О, что я вижу! - воскликнул Томас, глядя на услужливо
поднесенное Агате блюдо. - Новозеландские раки? Не может быть! Я думал,
Миллеман не разрешила их подавать. Папочка еще не видел? Если он их углядит,
быть беде.
Томас оказался прав. Когда блюдо приблизилось к сэру Генри, он
задиристо взглянул на свою невестку и положил себе внушительную порцию. За
столом мгновенно наступила тишина, и Агата заметила, как Миллеман в ответ на
поднятые брови Полины сделала беспомощное лицо: мол, я против, но что
поделаешь.
- Он настаивал, - шепотом объяснила Миллеман сидевшему слева от нее
Полю.
- Что? - громко спросил сэр Генри.
- Ничего, папочка.
- Это называется каменный омар, - сказал сэр Генри, обращаясь к мистеру
Ретисбону. - Такой же омар, как я балерина. Просто какие-то моллюски из меню
антиподов. - Под косые взгляды родственников он положил в рот большой кусок
и, показывая на свой бокал, добавил: - Их нужно чем-то запивать. Баркер, я
сегодня нарушу мое правило. Шампанского!
Баркер, поджав губы, наполнил его бокал.