"Найо Марш. Занавес опускается ("Родерик Аллейн")" - читать интересную книгу автора

из третьего акта "Макбета" поражал простотой и продуманностью.
Художник-декоратор прекрасно передал все то, что вложила Агата в
первоначальный эскиз. Перед задником были под нужным углом установлены
низкие объемные декорации колодца. Агата поняла, куда она поместит
центральную фигуру. И она не станет придавать фону черты реального пейзажа.
Нет, пусть будет видно, что это откровенные декорации. "Хорошо бы еще, чтобы
откуда-нибудь свисала веревка, - подумала она. - Хотя Анкредам это вряд ли
понравится. Главное, чтобы он позировал стоя!"
Седрик и Поль принялись показывать, что можно сделать со светом.
Настроение у Агаты было отличное. Запахи холста и клея, ощущение, что рядом
с ней работают другие, - все это ей нравилось. Даже Седрик сейчас, в
маленьком театре, изменился в лучшую сторону. Действуя со знанием дела и
понимая Агату с полуслова, он не позволил Полю затопить сцену потоком
ослепительного света, а велел ему остаться возле рубильника, сам навел
одинокий луч прожектора на то место, которое она показала.
- А задник нужно подсветить очень мягко! - закричал он. - Поль, ну-ка
включи рампу.
И к радости Агаты, сцена замерцала в точности как ей хотелось.
- Да, но вам же не будет видно холста! - всполошился Седрик. - Боже
мой! Как же вы увидите, что вы пишете?
- Я могу дотянуть сюда дежурный свет, - предложил Поль. - Или раздвинем
занавеси на окне.
Седрик с мучительным вопросом в глазах уставился на Агату.
- Но свет из окна попадет на сцену и будет мешать, - сказал он. - Или
не будет?
- Можно попробовать.
Повозившись с ширмами, они наконец умудрились расставить их так, что
свет из окна падал только на мольберт и не мешал Агате хорошо видеть сцену.
Часы на центральной башне - они, разумеется, назывались Большие часы -
начали бить одиннадцать. За кулисами открылась и закрылась дверь, и ровно с
одиннадцатым ударом на освещенной сцене, как по сигналу, появился сэр Генри
в образе Макбета.
- Вот это да! - прошептала Агата.
- Удручающе нелепый костюм, - сказал ей на ухо Седрик. - Но, при всей
его нелепости, по-своему хорош. Или вы так не думаете? Слишком затейливый?
- Для меня - нет, - отрезала Агата и пошла к сцене поздороваться со
своим натурщиком.

II

В полдень Агата оторвалась от работы, прислонила набросанный углем
эскиз к бордюру сцены и отошла на несколько шагов в глубь прохода. Сэр
Генри, кряхтя, снял шлем и неуверенно прошагал к стоящему в кулисах креслу.
- Наверно, хотите отдохнуть? - покусывая палец и вглядываясь в рисунок,
сказала Агата.
- Да, кажется, капельку устал.
Но по его виду она поняла, что устал он гораздо больше, чем капельку. К
сеансу он загримировался, положил под глаза темные тени, подкрасил усы и
подклеил к эспаньолке длинные пряди накладных волос. Даже под слоем грима
лицо его выглядело осунувшимся, и голову он держал уже не так прямо.