"Найо Марш. Занавес опускается ("Родерик Аллейн")" - читать интересную книгу авторапоручень перил.
Поручень был липкий. Резко отдернув руку, она посмотрела на нее. Ладонь была запачкана чем-то темным. Падавшая от стены тень мешала разглядеть как следует, и Агата шагнула на свет. Пятно на ладони было красного цвета. Прошло, должно быть, секунд пять, прежде чем она поняла, что это краска. Глава пятая КРОВАВЫЙ МЛАДЕНЕЦ I На следующее утро в половине одиннадцатого, обвесившись коробками красок и подхватив под мышку рулон холста и подрамник, Агата отправилась в маленький театр. Следуя за Полем и Седриком, которые несли ее мольберт, она прошла по отходившему от зала коридору, потом, миновав обитую сукном дверь, за которой, как, пыхтя, сказал Седрик, "вольно буйствовали трудные дети", повернула направо и оказалась в торцовой части этого огромного, запутанного дома. Не обошлось без происшествий: когда они шли мимо комнаты, где, как впоследствии узнала Агата, была малая гостиная, дверь распахнулась и в проеме возник спиной к ним коренастый толстяк, сердито кричавший: - Если вы не верите в мое лечение, сэр Генри, у вас есть простой способ его прекратить. Вы упрямы как баран, и я буду только рад избавить себя от Агата предприняла героическую попытку проскользнуть вперед, но Седрик остановился как вкопанный и, с живейшим интересом прислушиваясь, косо опустил мольберт, перегородив коридор. - Ладно, ладно, не кипятитесь, - прогудел невидимый сэр Генри. - Вы мне надоели, и я умываю руки! - объявил толстяк. - Ничего подобного. И не грубите, Уитерс. Терять пациентов не в ваших интересах, мой дорогой. Вы должны лечить меня более добросовестно, и когда я по-дружески делаю вам замечания, извольте относиться к ним соответственно. - Черт знает что! - возмутился толстяк, и в его голосе прозвучало отчаяние. - Заявляю официально: лечить вас я отказываюсь! Это мое последнее слово. В наступившей тишине Поль безуспешно попытался оттащить Седрика от двери. - Я не приму ваш отказ, - наконец сказал сэр Генри. - Успокойтесь, Уитерс, не выходите из себя. Вы должны понимать, что у меня хватает поводов для раздражения. Более чем хватает. Не сердитесь же на старого друга за его вспыльчивость. Договорились? Вы не пожалеете. Закройте-ка дверь, я вам кое-что скажу. - Все правильно, - прошептал Седрик. - Он сейчас скажет, что внесет его в свое завещание. - Господи, ну сколько можно? - поторопил Поль, и они пошли дальше. Полчаса спустя Агата уже установила мольберт, натянула холст на подрамник и приготовила бумагу и картон для предварительных набросков. Крохотный театр был совсем как настоящий, с довольно глубокой сценой. Задник |
|
|