"Найо Марш. Занавес опускается ("Родерик Аллейн")" - читать интересную книгу автора

Вот, примерно так, дорогая Агата, я начал бы задуманный роман, но
приступить к нему не осмеливаюсь. И еще: насколько я понимаю, ты будешь
писать сэра Генри в образе Макбета. Дочка Полины, знаменитая Панталоша,
сейчас тоже находится в Анкретоне, так что у тебя под рукой будет заодно
прекрасный типаж и для образа Кровавого младенца, можешь не сомневаться".

III

Дочитав, Агата вложила странички назад в конверт, на котором крупными
буквами было написано ее имя. Следивший за ней молодой человек тотчас впился
глазами в конверт. Она перевернула его надписью вниз. Журнал у молодого
человека сполз с колен и висел, раскрытый на середине. Агата с досадой
увидела там собственную фотографию.
Вон оно что. Он ее узнал. Наверно, от нечего делать малюет какие-нибудь
акварельки, решила она. По его виду похоже. Если до Анкретон-Холта все
выйдут и мы останемся в вагоне одни, он обязательно полезет знакомиться, и
поездка будет испорчена. Вот черт!
За окном городские окраины сменились стремительно разматывающимся
гобеленом на сельские темы: живые изгороди, кривые овраги, нагие деревья.
Агата с удовольствием любовалась пейзажем. Теперь, когда она позволила
задурить себе голову и согласилась взяться за портрет, в душе у нее
воцарилось некое равновесие. Ей было радостно сознавать, что муж скоро
вернется. Мучившие ее сомнения отступили, она больше не боялась, что
трехлетняя разлука воздвигнет барьер между ней и Рори. Комиссар
Скотленд-Ярда обещал, что за два дня до приезда Родерика ей об этом сообщат;
ну а пока поезд вез ее в Анкретон, где она будет работать среди незнакомых,
но по крайней мере занятных людей. "Хорошо бы, их семейные коллизии не
мешали старику позировать, - подумала она. - Иначе будет паршиво".
Поезд подъезжал к узловой станции, все пассажиры, за исключением
сидевшего на чемодане молодого человека, начали собирать вещи. Именно этого
она и боялась. Достав корзинку с бутербродами, Агата открыла прихваченную из
дома книгу. "Если я буду при нем есть и читать, он вряд ли пристанет", -
решила она и вспомнила, как сурово порицал Мопассан людей, которые едят в
поездах.
Колеса опять застучали. Агата жевала бутерброд и читала "Макбета".
Первые же строки воскресили в ее памяти всю пьесу, а ведь она думала, что
совсем ее не помнит, - так одно, самое первое слово, произнесенное старым
другом после долгой разлуки, мгновенно помогает нам вспомнить знакомые
интонации и догадаться, что мы услышим дальше.
- Ради бога, простите, что я вас отвлекаю, - раздался рядом высокий
тенорок, - но я всю жизнь мечтал с вами поговорить, а тут такая, ну просто
ва-а-лшебная возможность.
Молодой человек успел соскользнуть с чемодана на скамейку и сейчас
сидел напротив Агаты. Томно склонив голову к плечу, он улыбнулся.
- Умоляю, не думайте, что мною движут какие-либо опасные намерения. Вам
не придется дергать за стоп-кран, уверяю вас.
- Ни минуты не сомневаюсь, - сказала Агата.
- Ведь вы Агата Трои, да? - суетливо продолжал он. - Не мог же я
настолько ошибиться. Но какое, право, потрясающее совпадение! Сижу я себе на
чемодане, читаю журнальчик и вдруг - надо же! - вижу эту вашу абсолютно