"Найо Марш. Занавес опускается ("Родерик Аллейн")" - читать интересную книгу автора

ска-а-зочную фотографию. А рядом вы сами. Это же чудо! Если у меня вначале и
были какие-то, совсем микроскопические сомнения, они развеялись, едва я
увидел, что вы читаете этот жуткий опус.
Агата оторвалась от книги и подняла на него глаза.
- Вы про "Макбета"? Боюсь, я не совсем вас понимаю.
- Но ведь все сходится, - пробормотал он. - Ах да, конечно, я вам еще
не представился. Седрик Анкред.
- Вот как, - помолчав, сказала она. - Начинаю понимать.
- Ну и наконец, в довершение,- ваше имя на конверте! Я, наверно, очень
нахально на вас пялился, да? Но мне даже не верится, что вы будете писать
портрет нашего Старца во всех его перьях и блестках! Костюм у него - просто
ужас какой-то, вы представить себе не можете! А этот его чепчик!.. Будто из
железа скроен. Старец - мой дедуся. Я сын Миллеман Анкред. А моего отца
звали - только никому не рассказывайте - Генри Ирвинг Анкред.
Представляете?!
Не зная, что сказать в ответ на этот монолог, Агата откусила кусок
бутерброда.
- Так что, понимаете, я обязан был вам представиться, - продолжал он
тоном, который Агата про себя определила как "игриво-обворожительный". - От
ваших картин я просто умираю! Когда я понял, что смогу с вами познакомиться,
то весь прямо затрепетал.
- Откуда вы узнали, что я буду писать сэра Генри? - спросила Агата.
- Вчера вечером я звонил дяде Томасу, и он мне рассказал. Понимаете,
мне велели явиться пред очи Старца в Анкретон, а это выше моих сил, и я
хотел отказаться, но тут, конечно, поменял все свои планы. Видите ли, -
Седрик произнес это с такой ребячливой непосредственностью, что Агату
передернуло, - дело в том, что я и сам немножко рисую. Я художник-модельер в
фирме "Понт-э-Сье". Сейчас, конечно, вокруг сплошной аскетизм и занудство,
но мы в нашей фирме потихоньку выкарабкиваемся из этой скуки.
Агата внимательно оглядела его: серебристо-зеленый костюм,
бледно-зеленая рубашка, темно-зеленый пуловер и оранжевый галстук. Глаза у
него были довольно маленькие, подбородок - мягкий и круглый, с ямочкой
посредине.
- Осмелюсь сказать несколько слов о ваших работах, - продолжал щебетать
он. - В них есть одна безумно импонирующая мне черта. Как бы точнее
выразиться... У вас рисунок согласуется с предметом. В том смысле, что
художественное решение выбирается не произвольно, не в отрыве от
изображаемого предмета, а, наоборот, неизбежно вытекает из его сути.
Оттого-то ваши картины всегда так гармоничны. Может, я говорю чепуху?
Нет, кое в чем он был прав, и Агата неохотно это подтвердила. Но она не
любила обсуждать свои работы с посторонними. На минуту замолчав, Седрик
пристально поглядел на нее. У Агаты возникло неприятное чувство, что он
догадался о впечатлении, которое произвел. Следующий его ход был полной
неожиданностью.
Пробежав пальцами по волосам - они у него были светлые, волнистые и на
вид чуть влажные, - он вдруг воскликнул:
- Боже мой! Ах, эти люди! Только послушать, что они иногда говорят!
Пробиться бы сквозь эту трясину, как пробились вы! Боже мой! Ну почему жизнь
такая непроглядная мерзость?
"Господи помилуй!" - взмолилась про себя Агата и захлопнула корзинку с