"Фредерик Марриэт. Приключения Виоле в Калифорнии и Техасе " - читать интересную книгу автора

надежды на спасение нет, принялся ругаться и богохульствовать так неистово,
что я приказал запереть его куда-нибудь. На следующее утро был избран суд из
двадцати человек; Фонсека приговорен к смерти как изменник и пират и повешен
вместе с оставшимися в живых садвичанами.
Наш отряд немного пострадал в начале дела: трое калифорнийцев были
убиты, восемнадцать ранены; ранены также двое апачей. Из многих шошонов
никто не получил даже царапины; аррапаги, оставшиеся в степи, присоединились
к нам вскоре после битвы с несколькими скальпами.
Жители Сан-Франциско добросовестно исполнили свое обещание;
возвращенная добыча была разделена на две равные части, и одна из них
предложена индейцам, согласно условию. Перед нашим отъездом нам были
предложены подарки и приняты с благодарностью, и конечно, индейцы увидели
благоприятное предзнаменование в том, что их союз на первых же шагах
ознаменовался такой успешной и выгодной экспедицией. Так как их услуги
больше не требовались, то они отправились на север под предводительством
Роха с целью исполнить свое первоначальное намерение и посетить шошонов. Я
же остался в Сан-Франциско.


ГЛАВА XIV


До сих пор я жил в обществе индейцев и немногочисленных белых,
усвоивших индейские нравы и обычаи. Я не имел понятия о цивилизованной
жизни, так как видел ее только во время моего непродолжительного пребывания
в Монтерэ, но из всех уголков мира этот городок мог дать мне наименее
правильное понятие о цивилизованном человечестве. Я был, как все индейцы,
еще не испытавшие вероломства белых, откровенен, доверчив и честен. Я знал,
что могу положиться на моих шошонов, и думал, что тем более могу довериться
христианам и цивилизованным людям. Читатель не удивится моей наивности, если
припомнит, что мне было всего девятнадцать лет, и что я воспитывался у
шошонов.
Мой юношеский пыл разгорался под влиянием успехов. Если бы я
довольствовался закреплением союза между индейцами, то поступил бы разумно,
но теперь мои планы заходили гораздо дальше. Последние события внушили мне
мысль - сделать всю Калифорнию независимой, и моему честолюбию льстила
надежда стать ее освободителем. Зная о богатых ресурсах этой территории, о
непреодолимых препятствиях, которые делали невозможной отправку в нее
значительной массы людей из центральной Мексики, я, чем больше думал об этом
предприятии, тем больше убеждался в его осуществимости.
Я указывал калифорнийцам Сан-Франциско, что при существующих
обстоятельствах они не в состоянии будут оказать сопротивление военной силе,
которую правительство может прислать морем из Акапулько; я утверждал, что их
властители, радуясь случаю ограбить их, отнесутся к ним беспощадно после
всего происшедшего, и ставил им на вид, что если они объявят себя
независимыми и откроют свои порты для иностранцев, то в короткое время
станут достаточно богатыми и сильными, чтобы отразить всякое нападение. Я
предложил также, ввиду отсутствия у них постоянного войска, явиться к ним на
помощь с тысячей воинов. Они слушали меня внимательно и, по-видимому,
одобряли мой план, но заявили, что дадут мне окончательный ответ только