"Фредерик Марриет. Приключения Ардента Троутона " - читать интересную книгу автора

Матушка моя взяла Гонорию к себе, когда ей было еще только четыре года, и
воспитала, как родную дочь. Родители мои обожали Гонорию за ее нежную
привязанность, кроткий и пленительный характер; она всегда воспользовалась
бы правами сестры моей, не будучи даже признанною их дочерью законным
образом, но когда пришло известие о моей смерти, батюшка и матушка, оплакав
меня, поспешили подать прошение о признании Гонории их родной дочерью. Суд
положил резолюцию, местный архиепископ с большой пышностью совершил
установленную церемонию, и Гонория в лице закона, света и совести моих
родителей стала навсегда их законною дочерью. Батюшка успел рассказать мне
все это по секрету еще в течение вечера.
- Конечно, - прибавил он как будто в раздумье, - если бы я знал, что ты
жив... то может быть... а почем знать!.. Ну, да дело кончено, и, конечно,
невозвратно, от дочери и от сестры не отрекаются. Имения моего хватит для
вас обоих; а ты выигрываешь то, что по крайней мере у тебя есть теперь
совершенно законная, совершенно родная сестра.
Я чуть не заплакал от этого красноречивого утешения. Я был в отчаянии.
Читатель сам догадается, что на другой день у нас не обошлось без
пирушки. Дон Мантес пожаловал в числе прочих поздравить батюшку с моим
возвращением. Он казался спокойным, веселым, улыбался и льстил. Все
неприятности, происшедшие между нами, были приписаны недоразумению: он
первый подал мне руку и сам, казалось, от всей души смеялся над шуткой,
которую сыграл с ним дон Юлиан. Но - Боже, прости мое согрешение! - я
чувствовал, что не буду никогда любить этого человека: в душе моей таилась
непримиримая, глубокая к нему ненависть. Что касается Гонории, то она
обращалась со своим женихом свободно, как дитя, без всякого особенного к
нему внимания, потому что еще не знала любви, и без неприязни, потому что
любила всех, кого видела.
Таким образом прошло несколько недель. В конце концов беспрестанно
возраставшая политическая смута заставила отца моего поспешить с отъездом.
Дон Юлиан, собираясь также покинуть Испанию, обратил все свое имущество в
деньги и решился вместе со своей прекрасной сестрицей присоединиться к нам.
Дон Мантес, как моряк, принял команду над кораблем, купленным отцом моим для
переезда в Новый Свет. Он развил кипучую деятельность. Корабль наш требовал
многочисленного экипажа, а люди в то время были редки: нищий, бродяга,
мошенник, всякий находил себе место, если имел крепкие руки. Так экипаж наш
составился из ста шестидесяти человек всех возможных наций и всякого
достоинства; но разборчивость была бы неуместна: слава Богу, что и этих
удалось собрать.
Наконец, отслужили на корабле молебен, окропили все каюты и снасти
святой водой, поставили на шканцах маленькое восковое изображение
Богоматери, перед ним зажженную лампаду, и все было готово к отплытию. Есть
что-то торжественное в минуте вечной разлуки с отечеством или страной, где
мы долго жили. Переезжая в шлюпке на корабль, я взглянул на батюшку: он был
молчалив, мрачен и едва удерживался от слез. Матушка не скрывала своей
грусти, а Гонория то плакала, то молилась, или молилась и плакала
одновременно.
Когда мы взошли на шканцы, дон Мантес встретил нас с какой-то надменной
учтивостью. Увидев, что Гонория ласкает моего Баундера, он скорчил
недовольную мину и сказал, что по морским уставам и обычаям нельзя держать
собаку на корабле.