"Фредерик Марриет. Приключения Ардента Троутона " - читать интересную книгу автора

рассказа. Это было мне очень приятно, потому что его присутствие ужасно
тяготило меня; когда он вышел, я свободнее, чистосердечнее признавался в
своих слабостях и живее изображал свои бедствия. Глаза матушки и сестры
несколько раз наполнялись слезами; спокойное, ясное чело моего родителя
также не раз покрывалось облаком грусти. Когда я описывал, как мы с Югуртой
и Баундером умирали от голода и как я не согласился умертвить собаку, он
торжественно благословил меня, матушка прижала к груди мою голову, а
Гонория, прелестная, увы! слишком прелестная Гонория, то осыпала меня
влажными от слез поцелуями, то ласкала моего верного Баундера или пожимала
руку Югурте.
После первых выражений радости, удивления, скорби и опять радости отец
мой, в свою очередь, рассказал о настоящем положении нашего семейства.
Политические беспорядки, происходившие в то время в Испании от разделения ее
между братом Наполеона, Иосифом, и законным наследником испанских Бурбонов,
Фердинандом, вместе с непримиримой злобой знатнейших испанцев против всего
чужеземного, заставили моего родителя переменить веру и имя: он принял
католицизм, назвался, вместо Троутона, Троттони и стал выдавать себя за
испанца. Некоторое время с помощью этой меры семейство наше наслаждалось
совершенным спокойствием; но бедствия войны начали быстро распространяться
по всему Пиренейскому полуострову; мятежи, бунты вспыхивали повсюду;
личность и собственность граждан была в крайней опасности; уже исчезло
различие между испанцем и чужеземцем: все равно рисковали жизнью и
имуществом среди повсеместного разгула междоусобиц, пожаров, грабежей,
насилия, и старый отец мой решился, наконец, покинуть гостеприимный, почти
родной берег, чтоб поселиться в Америке; с этой-то целью вызывал он меня к
себе, как вдруг получил известие о моей мнимой гибели.


III


Матушка моя происходила из одной благородной, но небогатой испанской
фамилии. Она была прекрасным, оригинальным образцом испанской барыни старого
века. С возвышенными чувствами души она соединяла пламенную любовь к родной
религии, к обычаям своей земли, к достоинству своего рода и к общим
обязанностям человечества. Молитва, хозяйство, тайные благотворения и заботы
о единственной дочери приятно наполняли все ее время. Сестра моя Гонория...
Но что я скажу о Гонории? Едва покинув стены монастыря, четырнадцатилетний
ангел, она была... ангелом красоты, кротости, невинности, детского
послушания. Батюшка с матушкой помолвили ее с доном Мантесом, не зная
скрытых пороков этого человека. Гонория не противилась, потому что считала
долгом повиноваться и никогда еще не думала о глубоком значении брака: для
нее было все равно, кому отдать свою руку, если жених избран самими
родителями, и она спокойно ожидала свадьбы, которая была отложена до тех
пор, пока ей не исполнится шестнадцать лет.
Когда мы, наговорившись досыта, разошлись по комнатам, чтоб предаться
нужному для всех нас покою, я невольно погрузился в думу о странной судьбе
своей и затрепетал при мысли о чувстве, которое питал я к Гонории. Она была
дочерью дальней и очень бедной родственницы моей матери; отец ее погиб в
Америке от укуса гремучей змеи, мать умерла почти в то же самое время.