"Фредерик Марриэт. Многосказочный паша" - читать интересную книгу автора

товарищем. Но, верно, не долго бы пользоваться мне этой выгодой.
- Это обстоятельство может тебя осчастливить, - сказал ага, - и если ты
выполнишь некоторые условия, все имение проклятого жида - твое. Первое: эти
две бочки с черным шайтаном и проклятым жидом ты должен поставить у себя в
погребе для того, чтобы я мог всегда, если вздумаю, навестить тебя и при
взгляде на них вспоминать о моем гневе и мщении. Второе условие: присылать
мне самого лучшего вина во всякое время и без отговорок столько, сколько я
назначу. Согласен ты на эти условия или хочешь выкупаться в вине, подобно
твоему хозяину?
Разумеется, что я согласился с радостью. Никто не заботился о еврее, а
если когда и спрашивали о нем, то я пожимал плечами, говоря, что не знаю, за
что и куда янычар-ага засадил его, и что я теперь управляю делами до его
освобождения. По желанию аги, бочки с жидом и эфиопом поставил я посреди
погреба выше прочих, одну подле другой. Ага почти каждый день являлся ко мне
и, глядя на бочку, в которой купался труп бедного моего хозяина, выпивал
столько, что часто принужден был ночевать в погребе.
Да будет известно Вашему Благополучию, что я, как человек смышленый,
умел извлекать пользу из бочек, в которых кисли хозяин и эфиоп. Я выпускал
из них вино и разбавлял им другие бочки, а туда наливал свежего. Разумеется,
ага не знал об этом. Продолжая таким образом разбавлять мои вина, отчего они
улучшались, приобрел я столько покупателей, что в короткое время разбогател
не на шутку.
Так протекли три года, и во все это время ага не переставал посещать
меня почти по три раза в неделю и всякий раз преисправно нализывался. Глядя
на него, и я мало-помалу пристрастился к запрещенному напитку, хотя прежде
не брал в рот ни капли. Однажды ага получает от султана повеление выступить
со своим отрядом в поход. Когда янычары выступали из города, ага не мог не
проститься с моим погребком: он подъехал к дверям моим, слез с лошади и
вошел выпить на прощанье последний стаканчик. Но вместо одного, в самое
короткое время, осушил он более дюжины. Время летело, и мой ага, по
обыкновению, насилу ворочал языком. Он хотел уже ехать, чтобы догнать своих
янычар, но все еще не мог насмотреться на бочку с моим хозяином и наругаться
досыта. Мы были с ним уже давно на самой короткой ноге, и я, деля его
компанию, в этот день опьянел так, что не помнил себя и сказал are: "Полно
тебе ругать бедного еврея; по его милости я разбогател. На прощанье я открою
тебе, что во всем моем погребе ты не найдешь ни одной бочки, в которой бы не
пахло жидом или черным невольником! Вот отчего мое вино и лучше вин всех
здешних виноторговцев".
- Как! - заревел ага, едва ворочая языком. - Ах ты мошенник! И ты
смел... О, ты должен умереть... непременно... Святой пророк! Какое унижение
для правоверного!.. Как я пойду теперь в рай!.. Напоить правоверного вином,
в котором кис жид!.. Нет, собака! Ты умрешь, сей же час умрешь!..
Он хотел броситься на меня, но винные пары до того расходились в голове
его, что он упал и никак не мог подняться на ноги. У меня же весь хмель
выскочил из головы, и, зная, что ага, протрезвев, вспомнит обо всем и не
преминет наградить меня, схватил я его и ввалил в пустую бочку, налил ее
вином, заколотил дно и поставил ее в самом заду. Так отомстил я за смерть
моего хозяина и отделался от ненасытного гостя, который выпивал у меня почти
третью часть годового запаса.
- Как! - гневно воскликнул паша. - Ты утопил в вине правоверного, да