"Анатолий Маркуша. Большие неприятности" - читать интересную книгу автора

момент прибрать оборо ты или вовремя уменьшить крен...
Может быть, я старомоден, только с этим уж ничего не поделаешь: не
нравятся мне молодые люди, ожидающие и тем более требующие помощи от
влиятельных стариков. Но это даже не главное: юный лейтенант, очевидно,
считал меня честным человеком... Удивительное совпадение! Я тоже все гда
думал: Абаза - не трус, Абаза - человек че стный... Только у нас не совсем
совпадающие представления о некоторых понятиях.
"Я - честный человек, ты прав, - написал я мо ему корреспонденту, - и
потому признаюсь: ин структорская работа доставила мне куда больше
неприятностей, чем радости. Верно. Но справедливо и то: если я выжил на
войне, если меня хватило на двадцать лет испытательской работы, то прежде
всего благодаря тому, что я начинал инструктором.
Я - честный человек и не хочу поэтому кривить душой".
Дальше я привел слова Монвиля и Косты, кото рые помогли мне смириться в
свое время.
Ответа я не получил.
Или мой лейтенант не оценил мудрости француз ских коллег, или по
молодости лет не научился еще быть благодарным. Что прискорбнее, судить не
берусь...

* * *

В тринадцать лет у человека нет сколько-нибудь серьезного прошлого и
оглядываться просто не на что. Может, именно поэтому я без особых сомнений
взял из кухонного стола бабушкину старинную скалку, обвязал ее строго
посередине крученой бельевой веревкой и отважился... Но прежде не сколько
слов о побудительных мотивах.
Наташка, наверное, уже целый месяц не смотре ла на меня. Как я ни
старался, она все равно пропускала меня, как пропускают картавые букву
"р"... Я пробовал обращаться к ней напрямую, атаковать в лоб, но она делала
такое лицо и так моргала ресницами, словно к ней обращался вовсе и не
человек, а золотистый карп, например, или рыжая соседская такса. Я хитрил,
маневрировал, но она или не замечала, или делала вид, что не замечает моих
усилий.
Мириться с таким пренебрежением было невоз можно.
Но что делать? Как заставить Наташку поглядеть на меня и, главное,
увидеть: Абаза вовсе не тот, каким представляется? Правда, я выглядел - впол
не. Метр семьдесят - рост. Плечи - в норме. И не сказать, что глупее
других... в карман за словом никогда не лез... не трусил...
И это особенно важно - не трусил!
В смелости своей я в ту пору не сомневался. Но кто, кроме меня, мог
знать об этой доблести Абазы? Как угадать, что спрятано в человеке под
толстой, непрозрачной шкурой?
Значит, надо показать, продемонстрировать смелость, рассуждал я,
придать ей наглядность.
Так родился план.
Мы жили в квартире шестьдесят восемь, а Ната ша - в квартире
шестьдесят. В одном доме. Таким образом, я мог, укрепив крученую бельевую
верев ку к балконной решетке (для этого и понадобилась скалка), спуститься с
нашего пятого этажа на ее третий и, вежливо постучав в балконную дверь,