"Анатолий Маркуша. Большие неприятности" - читать интересную книгу автора

В назначенный час мы, принаряженные, с тща тельно прилизанными
головами, вышли на ярко освещенную сцену и бойко приветствовали знатно го
стахановца - так именовались в то время самые лучшие, передовые рабочие -
Петра Васильевича Воронкова.
Чествовали его по случаю награждения орденом или была какая-то
юбилейная дата, не помню.
Затрудняюсь сказать, что чувствовали, что пере живали другие ребята, я
не слишком волновался и никакого особого душевного трепета не испытывал.
Наверное, потому, что Петр Васильевич Воронков как был, так и остался
совершенно посторонним мне человеком: никому ведь в голову не пришло
рассказать нам о его жизни, достижениях этого выдающегося стахановца,
показать его ста нок - если он работал на станке, - познакомить с
продукцией, выходившей из его умелых рук, сло вом, хоть как-то раскрыть
перед любопытными мальчишескими глазами мастера и дело, которому он служил
наверняка самым лучшим образом.
Думаю, и остальные ребята отнеслись к нашему участию во взрослом
торжестве примерно так же, если не считать Веню...
Он-то изрядно нервничал и все лез руководить:
- Значит, так... внимание! На выходе никто не топает!.. Абаза! Не
забудь повернуться к товарищу Воронкову, будешь смотреть ему в лицо! Все
после слов: "...на смену мастерам" - хлопают...
Выступление прошло вполне благополучно: ник то не свалился в
оркестровую яму; никто не забыл слов; все читали достаточно громко и
бойко... Словом, мы произвели самое благоприятное впе чатление и, очевидно,
понравились руководству района. Сужу столь уверенно потому, что недели через
две Веня снова призвал меня и, как в прошлый раз, отрубил:
- В воскресенье, в шестнадцать тридцать, при ветствуем. Штаны темные,
рубашка белая, галстук глаженый... Держи текст.
"Дорогой товарищ мастер, Александр Борисыч Савин, для меня такое
счастье подвиг ваш: в тру де прославить, пожелать по поручению и от имени
ребят..." - дальше все шло, как в первый раз.
И опять все закончилось к всеобщему удоволь ствию. Только Веня суетился
еще пуще и покрики вал на нас...
- Наташа! Дай улыбку во взгляде!.. Абаза, громче и задушевнее...
Фортунатов, что у тебя во рту? Выплюнь немедленно...
Снова нам хлопали долго и дружно. Опять я видел умиление на усталых,
жестких лицах взрос лых, как-то слишком прямо сидевших в своих плюшевых
креслах. Все было, как в первый раз, только... и следа радости не возникло,
никакого намека на возбуждение не появилось: отзвонил - и с колокольни
долой!
Скорее всего я бы и не сумел объяснить тогда причину тревоги, сомнения,
какого-то стыда, за кравшихся в душу. Видать, раздвоение так просто не
дается.
Но как бы оно ни было, когда Веня потребовал меня в третий раз и безо
всяких вводных сунул листок с текстом: "Дорогой товарищ мастер, Федор
Дмитрии Казаков..." - что-то замкнулось.
Я положил листок на кумачовую, в чернильных пятнах скатерть и покачал
головой:
- Нет.
- То есть как - нет? - очень тихо, не столько с угрозой, сколько с