"Анатолий Маркуша. Большие неприятности" - читать интересную книгу автора

Радиостанции на самолете не было. Никто ничего передать, подсказать не
мог. Продемонстрировать командному пункту открытый пулеметный отсек я тоже
не имел возможности: злосчастная крышка располагалась поверх крыла, и, как
низко ни пролетай над стартом, с земли ее все равно не увидят...
"Когда я выпущу шасси и колеса выйдут из куполов, - размышлял я, - в
крыле образуется по рядочная сквозная брешь. Воздух получит возмож ность
свободно просасываться из-под крыла вверх, как это повлияет на характер
обтекания? Сохра нится ли устойчивость? Будет ли машина держать ся в
воздухе?"
В теоретическом курсе мы изучали самые неве роятные аварийные ситуации,
но такой: шасси выпущено, крышка пулеметного отсека открыта, как поведет
себя самолет? Ваши действия? - такой вводной не было.
И никто не виноват: всего предусмотреть невоз можно.
Для начала я решил не терять высоты. Установив скорость планирования,
выпустил шасси. Машина летела... "Хорошо, - сказал я себе, - теперь убери
обороты".
Опустив предварительно нос, как на обычном планировании перед землей, я
убрал обороты. Ничего страшного не произошло.
Тогда я снова проверил высоту: у меня было 1600 метров. И решил: надо
проимитировать выравнива ние на посадке, чтобы потом, у земли, не попасть
врасплох.
Конечно, я понимал: терять скорость, особенно на моем самолете,
прославленном капризным ха рактером и строгостью, затея рискованная, но
делать это на высоте все же безопаснее, чем у земли.
Затянув обороты до минимальных, я стал осто рожно подбирать ручку
управления на себя. Тянул, пока машина не закачалась с крыла на крыло, пока
не задрожала, предупреждая: сейчас сорвусь в штопор. Тогда я отдал ручку,
увеличил скорость и пошел на посадку.
Нет, я, конечно, не был совершенно спокоен: мне шел всего двадцать
первый год и такое со мной творилось впервые... Но я знал: все сделал пра
вильно...
Сел без замечаний. Внутренне возликовал: смог! Не растерялся!
Действовал обдуманно, логично! Молодец я.
Подошел командир эскадрильи.
Долго молча глядел на завернутый встречным потоком воздуха дюраль,
потом тихо спросил:
- А почему запорная шпилька не была постав лена?
Я растерялся. У меня зачесались глаза. Действи тельно, будь шпилька на
месте, крышка в жизни бы не открылась...
Но разве я готовил машину к вылету? Этим занимались техник, механики,
оружейник, мото рист - целая служба. И я жалобно заблеял что-то об
ответственности каждого за свои действия, о служебном долге и уставной
обязанности...
По своему обыкновению Шалевич терпеливо, не перебивая, слушал мой
лепет, а потом, когда я исчерпался и умолк, сказал:
- Но убиваться-то в случае чего кому - тебе или им? Пойми и запомни,
Абаза: в авиации за все, всегда и непременно отвечает летчик. - И, видно,
сжалившись, сделав скидку на мою моло дость, сказал: - В воздухе ты
действовал правиль но. Нормально действовал.
К тому времени я уже усвоил: "нормально" - в таблице ценностей