"Дан Маркович. Монолог о пути" - читать интересную книгу автора

привлек, конечно, и стиль жизни людей науки, как я его представлял себе - с
отвлеченностью, одиночеством, погруженностью в себя, в усилия своего мозга.
К тому же - новое каждый день, игра, поиск, авантюра, погоня... Это было той
ездой на велосипеде, которой я был лишен в детстве.
Поэтому выбор науки не был случаен, хотя случайны мои блуждания, путь к
ней через медицину.


9

На фоне нашего медицинского факультета Мартинсон был, несомненно,
крупной фигурой. Ученик Павлова, так он себя называл. Он получил, видимо,
неплохое образование, хорошо знал химию, а современную ему биохимию
представлял себе живо, ясно, наглядно, и умел это передать нам. После войны
его послали в Тарту с партийной миссией - укреплять науку и очищать ее от
"антипавловцев". Эту деятельность ему потом не простили. Говорили, что он
был большой демагог, человек склочный, вспыльчивый, резкий. Может быть, но
мне трудно судить об этом, я его боготворил и всегда оправдывал.
Науку он искренно любил, был прилежен, трудолюбив, многое умел делать
руками. На русском потоке у него была слава борца за справедливость, врага
местных националистов, а также невежд, лжеученых, медиков, которые ни черта
не смыслят в том, что делают, не знают причин болезней, то есть, биохимии.
Действительно, медики были поразительно невежественны и к тому же
воинственно отвергали вмешательство в их область всяких там "теоретиков".
Он имел, видимо, вес в своей области, известность, печатался в журнале
"Биохимия", что было недостижимо для местных корифеев. Его боялось
большинство, уважали многие, не любили - почти все, кроме нас, его учеников.
Я восхищался им, гордился, что работаю у него, а он всегда был внимателен ко
мне и многому меня научил.
Помню, как в первый раз увидел его: он не вошел, а бесшумно вкатился в
аудиторию - маленький, коренастый, в старомодном пиджаке, широченных брюках.
Он показался мне карликом, с зачесом на лысине, вздернутой головой, светлыми
пронзительными глазами... Он ни на кого не смотрел, а только куда-то перед
собой, и говорил скрипучим ворчливым голосом. Он постоянно кого-нибудь ругал
в своих знаменитых отступлениях, а лекции читал ясно, умело. Он предлагал
мне понимание, результат усилий многих гениев и талантов, и я жадно впитывал
это знание.


10

За те пять лет, что я работал у него, я научился многому, но не сделал
почти ничего. Он почему-то поручал мне совершенно головоломные задачи, в то
время как другие студенты измеряли сахар в крови или аммиак в мозгу. Он
ставил передо мной вопрос, целую проблему, и я в тот же день начинал
готовиться к опыту, за ночь успевал, к утру шел на лекции, после обеда
ставил опыт, а вечером давал ему ответ. Обычно ответ был отрицательный.
Иногда ответ затягивался на месяцы, но мой режим не менялся: я ставил опыт,
мыл посуду, готовился к следующему опыту, уходил поспать в общежитие... на
следующий день приходил с занятий, обедал, тут же бежал на кафедру, возился