"Дан Маркович. Монолог о пути" - читать интересную книгу автора

вперед. Мне казалось просто немыслимым угадать, что с тобой произойдет даже
на той неделе, а тут - пялиться за горизонт! Пять лет!.. Я предпочитал
делать небольшие шажки, и строить свое будущее не как строят дом или
корабль - сначала прочный каркас, а потом все остальное - я скорей занимался
"вязанием", или " плетением": к последней петле привязывал следующую...
Тогда я понимал, что делаю. Исходя из сегодняшнего дня, который я вижу ясно,
я строю завтрашний, не думая про послезавтра.
Со временем я, поняв опасность такой стратегии, выработал более
практичный подход, и в то же время не слишком противный для меня: я должен
знать свое общее направление, примерное место на горизонте, к которому
стремлюсь, - и иметь четкий план на завтра, который в главном согласуется с
направлением. Я еще вернусь к своему нежеланию смотреть в будущее.
Итак, я ушел от дела, для которого был просто "не создан", в теорию, в
глубину биологии. С одной стороны это было разумное решение. Наука больше
подходила мне, чем смесь знахарства и ремесла. К тому же через несколько лет
началось бурное развитие биохимии и смежных с нею наук, и я оказался "на
острие событий". С другой стороны, моему образованию был нанесен большой
вред: вместо того, чтобы учиться, осваивать физико-химические основы
биологии профессионально, я сразу решительно и сильно сузил свой горизонт -
кинулся в экспериментальную биохимию, стал исследователем, а знания теперь
уже "добирал по ходу дела". Говорят, что так и надо учиться. Может быть...
если б я остановился на чем-то, а не лез постоянно все глубже и глубже. Моя
подготовка не успевала за мной. Но об этом еще будет время поговорить.


8

Теперь я учился медицинскому ремеслу откровенно поверхностно и
формально, от экзамена к экзамену. Сдавать их мне помогала отличная память и
большая работоспособность. Хуже было с практическими занятиями, их нельзя
было избежать. Нас приводили к больному, группой человек в десять, и я
всегда старался подойти последним, дремал за высокими спинами моих
однокурсников, плохо понимая, о чем идет речь. Иногда мне совали в руки
стетоскоп, и я добросовестно притворялся, что слышу то же, что и другие...
Медики быстро прознали, что я пропадаю днями и ночами на биохимии, и стали
придираться ко мне. Но я все время как-то выкручивался и сдавал на пятерки.
Постепенно все привыкли, что я биохимик, и оставили меня в покое.
В этой страсти к науке был не только интерес, но и тщеславие - ведь я
занимался самым важным и сложным делом, докапывался до причин жизненных
явлений. Сколько себя помню, я всегда боялся пустой, мелкой, никчемной
жизни. Материнское воспитание... Но главным было все-таки искренное
увлечение. Я вернулся к поискам всеобъемлющей системы взглядов, которыми
занимался в старших классах школы, только теперь от расплывчатых "философий"
перешел к формулам и числам. Раньше мои построения были противоречивы, я
примирял разные учения... а в жизни почему-то забывал о них! Это меня
раздражало, пугало... волевое начало, унаследованное от матери, протестовало
против хаоса и Случая. Я должен подчинить себе обстоятельства! И наука
поможет мне в этом. Она дает ясную картину мира, и того, что происходит в
нас самих. Она разгадает природу жизни, мысли, она может все.
Помимо желания видеть ясность, закономерности вокруг себя, меня