"Дан Маркович. Монолог о пути" - читать интересную книгу автора

Все это я тихо ненавидел и презирал, и не мог понять, как "одежка"
скажется на моих отношениях с людьми... и что это тогда за люди?!.
Подвернулось общежитие, и я тут же ушел от него. Началась совершенно
самостоятельная жизнь.


4

Я не помню деталей этого начала, но они не важны: я помню свое
состояние. Я остро ощущал свою "чужеродность", особенно по вечерам, когда за
каждой стеной, в каждом окне, я видел, шла своя жизнь. А я? В чем моя
жизнь?.. Я шел по длинным молчащим улицам, за высокими заборами лениво
побрехивали собаки... Я чувствовал, что не просто приехал учиться, а этим
решением подвел черту под своей прежней жизнью. Я именно чувствовал это
анализировать, осознавать, а значит, смотреть на себя со стороны я не умел.
И теперь не умею... пока события не теряют свою актуальность. Тогда я мыслю,
пожалуйста!... Но это уже чужеродный мертвый материал. Поэтому я редко жалею
о том, что сделал, какие расхлебывать последствия. Я отношусь к ним, как к
погоде с утра: она вот такая и ничего не поделаешь.
Я должен был теперь ходить на лекции, занятия, знакомиться, общаться с
разными людьми, быть постоянно на виду, спать в одной комнате с чужими,
входить в битком забитые залы столовых, проходить мимо чужих столиков... Все
время казалось, что на меня смотрят, мне было тяжко. Я не стыдился чего-то
определенного, например, своего вида, что я маленький и плохо одетый
мальчик. Я и не думал об этом, я же говорю - не видел себя со стороны! Я не
чувствовал себя свободно и уверенно, потому что не имел простых полезных
привычек, позволяющих вести себя и общаться без напряжения, на поверхностном
уровне, вполне достаточном для большинства встреч и разговоров. Я не знал,
как сказать что-то малозначительное, улыбнуться, ничего при этом не имея в
виду, отодвинуть стул, сесть, не привлекая ничьего внимания, обратиться к
человеку с вопросом, закончить разговор, отвязаться, не обидев, и многое
другое. И потому боялся каждого взгляда, был уверен, что постоянно что-то
делаю не так, как все.
Я был воспитан, то есть, хорошо знал правила поведения за столом, как
держать вилку и нож, что с чем есть и другие формальные вещи, но этого
теперь оказалось мало. Мне явно не хватало опыта и "жизненного автоматизма".
Из-за этого я вел себя скованно, и, ощущая это, становился еще напряженней,
делал ошибки, которые в другой ситуации вызвали бы только мой высокомерный
смех - ведь я презирал условности и мелкую жизненную суету, стремился к
вечным ценностям, не так ли?.. Я не умел общаться с людьми без разговоров о
смысле жизни, к тому же презирал тот мелкий, пошлый, примитивный уровень
общения, на который мне ежедневно, ежечасно приходилось опускаться. И потому
плохо, медленно накапливал жизненный опыт; я всегда с трудом осваивал то,
что не любил делать. Это не противоречит тому, что я многое теперь умею:
когда очень надо, я заставляю себя... и легко заинтересовываюсь, могу
полюбить почти все, что приходится делать, если не совсем тупое занятие.
Тогда я был прямей, жестче и упрямился перед жизнью больше, чем теперь.
Поэтому я не ходил в дешевую студенческую столовую, обедал в самых
злачных местах, среди пьяниц и опустившихся потрепанных женщин, и там
чувствовал себя в безопасности. Это были эстонские пивные бары,