"Дан Маркович. Белый карлик" - читать интересную книгу автора

крепкий. Взяли на вечерний, а днем работал. Мне никто не мог помочь.
Домашние приборы умел чинить, склонность к технике. Все время числился
где-нибудь, с милицией шутки плохи были, а зарабатывал левым трудом. Потом в
школу пошел работать, времени на починку почти не осталось. В школе деньги
незаметные, за пять дней пролетают, экономии не получалось у меня. Сначала
шикую, потом зубы на полку, ищу корочки по углам, копеечки по щелям...
Попивал, но скромно, болезнь не позволяла. По воскресным да по вечерам, по
старой памяти соседи приглашали к телевизорам. Видимость хреновая, но
терпеливый, долговечный наш Рекорд. Главная поломка - блок переключения
каналов.

***
Интерес к знаниям с раннего возраста закладывается. Меня в пять лет
читать научили, я сам хотел. Не обсуждалось, нужно ли... по-другому быть не
могло. Самые серьезные вещи не обсуждаются. Что можно дать ребенку до семи,
мне дали. Оказалось, немало, с остальной жизнью не стыкуется.
Не все плохо было, не прибедняйся. Я в десятом классе был, шестнадцать
исполнилось. Тетка говорит - едем в столицу... Добилась. Через два года я в
свою комнату переехал, в бывшей родительской квартире, начал жить
самостоятельно. Теперь ты сам, - она говорит, - не подведи меня... А потом
армия...
Особый был сталинский дом, в самом центре, огромные хоромы,
недосягаемые потолки, сексуальная лепнина по углам, вид на речку... Потом я
эту комнату обменял на очень плохую однокомнатную квартиру, да на первом
этаже панельного дома, да еще в самом последнем захудалом районе. Но зато
отдельная, и с тех пор в ней живу. Гриша рядом на площадке, у него такая же
халупа, только больше оборудования. От разных жен осталось. Жены от него за
границу уезжали.
Гриша лет пятидесяти пяти, высокий, с седыми лохмами худой человек.
Когда-то литературный Институт кончал, шестидесятые годы, Аксенов и
товарищи, великий энтузиазм... и Гриша среди них, а что написал, скрывает.
Потом самые известные отчалили, кого вышибли, кто сам уехал, а Гриша
остался. Никто его не знает, понемногу писать перестал... в общем, пропал,
но не сознается человек. У него с женами полное доверие, они его любят,
время от времени пишут, одна из Израиля, другая из Аргентины. Все имущество
оставили ему, он с годами пропил, но остатки былой роскоши все же помогают
поддержать уют. Он мне красочно описывал полную картину, а я только следы
застал. Сосудик для варки кофе, с длинной ручкой и арабским именем на борту,
вот все, что заметил из признаков достатка. И все-таки, попадаются памятки
большой жизни... картинки, рисуночки с дарственными надписями... Забыли
корифеи Гришу, а он и не роптал никогда.
У меня с женами наоборот, сам уходил, и все мое исчезало. Не то, чтобы
удерживали - забывал, оставлял. Иногда лень идти или неудобно, у чужих людей
хранилось. Как там появлюсь... Пусть лучше выбросят, заранее согласен.
Оттого моя квартира пуста. Я из нее все выносил, когда в очередной раз
соединялся, а обратно ничего, кроме своего тела, не возвращал, вот и
результат. Гриша считает, в этом есть и хорошая сторона, сейчас многие
стремятся пустое помещение снять.
Но я отклонился, просто хотел сказать, что люди есть всегда, только мы
их в упор не замечаем.