"Дан Маркович. Предчувствие беды" - читать интересную книгу автора

воспроизвести, художник переносил на холст цвета и оттенки... и это все.
Чувствуешь сожаление, и сочувствие к парню - довольно симпатичные части
картины, не договорившись, борются друг с другом, облака волнуются, лезут в
глаза, земля не своим голосом кричит... Даже узкая кромка леса, и та
отличилась бессмысленным и наглым ядовито-зеленым цветом. Кто во что
горазд...
Безнадежен!.. Не мог больше смотреть на это бесчестие, отставил холст
налево, взялся за другие. Их создатель пытается что-то объяснять, но я не
слушаю и всем видом, пусть доброжелательным, но решительным, стараюсь
показать, что должен сам, и лучше, если он помолчит. Так он в конце концов и
поступает, а я остаюсь со своими размышлениями...
Но всегда наготове, внутри меня нервный и зоркий сторож, глаз индейца.
Зевать никогда нельзя, и я, как художник, подстерегаю случай, неожиданную
встречу... Этого разговорчивого надо бы отпустить с миром, но не хочу
обижать. Что значит "молодой еще"?.. со временем художник не становится
талантливей или умней, только несчастней... А второй симпатичней, молчит, в
его пользу этюд, что справа... случайный?.. В искусстве многое случайно...
только одних случай любит больше, чем других, наверное, потому, что они сами
его чувствуют и любят, умеют подстеречь счастливый случай.

***
И в жизни также... Но бывает, подстерегай, не подстерегай...
Прошлым летом сплошные беды!.. Только вернулся от Мигеля, подавлен
смертью художника... И снова потери... всех голландцев, немцев... почти всю
графику потерял, которой гордился... Но я уже был убит, дважды не убивают.
Махнул рукой, ушел... может, даже облегчение испытал?.. Расплата?..
А картины Мигеля... они живы. С ними, правда, случилась небольшая
история, но это уже мелочи жизни, судьба решила пошутить, немного разрядить
обстановку. Ведь до этого она не раз подбрасывала мне удачу, разве не
случайно появился в моей жизни Мигель?..
Тогда я еще собирал людей в своем доме, любил кормить и веселить народ.
Часто ходил по мастерским, и к себе приглашал художников. Многие лица
стерлись в памяти, но картинки помню почти все, начиная с семидесятых... Тут
же привиделась одна - П-го, сына писателя, погиб от передозировки.
Московский ночной переулок, парадные кажутся наглухо заколоченными, тупик...
Тогда казалось, вот он, единственный тупик, только бы выбраться - на волю,
на простор... Теперь понятно, тупиков тьма, и мы в очередном сидим... Не так
уж много времени прошло, но будто ветром сдуло ту жизнь, и хорошее в этом
есть, но слишком много печального, главное - людей мало осталось. Кто уехал,
кто погиб, а кто и процветает, но все равно мертвец. Остались одни тусовки.
В тот вечер то ли кто-то уезжал, то ли продал картинку иностранцу...
они падки были на подпольную живопись. Когда она вывалилась из подвалов, то
почти вся оказалась не выдерживающей света. Но и время изменилось,
чувствительность восприятия притуплена, кричащий звук и цвет одолели всех,
что в этом гаме еще может остановить, привлечь внимание?. Одних
останавливает мерзость, других - странность.
Процветает, конечно, мерзость, что о ней говорить... Про странность я
говорил уже, особый взгляд... простирается от сложности до ошеломляющей
простоты. От сложностей я устал, особенно в последний год, они слишком часто
не на своем месте, в обществе это признак неважного устройства, а в человеке