"Дан Маркович. Ант" - читать интересную книгу автора

понять, что это и есть твое нормальное состояние. Никакого страха. Ужас
вырастает, когда ждешь перемен, надеешься, что боль пройдет или хотя бы
затихнет. Это от нетерпения. Сердце лезет на стенку, если ждешь просвета.
Никакого нетерпения!.. В общем, оказалось, что и так можно жить, если
очень хочешь. "Знай, боль знак беды, а беда уже вся произошла, ниоткуда
больше не вытечет, сосуд рассохся" - так мать сказала мне, когда я тихо
плакал, было один раз, она застала. Она единственная, правильно понимала,
в ней не было жалости.
"Главная беда не боль, а страх. Ты не бойся, хуже не будет. Боль не
смерть, а ведь и смерть тысячу раз побеждают, а она нас - только один.
От боли не умирают, от страха - сколько угодно. Если болит, значит
живой еще. И никогда не думай - за что?.. Самая поганая мысль. Ни за что,
так или никак. Жизни наплевать, есть ты или нет. Знай навсегда - никто
тебе не должен, нигде тебя не любят, нигде не ждут. Тогда легче будет. Так
устроено. Никакого в этом нет смысла, считай, что тебе еще повезло -
искоркой мелькнул в черной дыре, а мог и не возникать. А встретишь свет,
тепло, тем более радуйся - особая удача.."
Тогда я думал, она не любит меня, а теперь считаю по-иному. Тогда я
думал - как жестоко, пожалела бы, по голове погладила... А теперь вижу,
что тогда было бы. Любовь приятное чувство, но в сущности сопли. Мать
уважала во мне живое существо, и хотела дать оружие для борьбы, чтоб не
скис, не лег бы на первом же перекрестке, когда придется дорогу
переходить. Правда, с этой коляской она дала сначала слабину, но потом уж
молчала, когда я стонал, ползал и хватался за стенки. И я встал и пошел,
да. Боженька ваш, сволочь, не помог мне. Ефим мне помог, моя мать, и я
сам, сам!


6.

Ефим погубил Исаака, тому семнадцати еще не было. Мать говорила -
сорокалетний кретин взял с собой в побег несмышленыша... Как я теперь
понимаю, Ефим спас тогда, перед огромной сибирской зимой брата жены. Их
привезли без всего, с одним чемоданчиком, бросили где-то на сибирском
полустанке, и в ту зиму погибли многие из прибывших, особенно дети.
Исаак через полгода все равно умер. Но это я раньше, когда был молод,
думал, что все равно. Он прожил еще полгода! И умер в Ташкенте, вдохнул
напоследок теплый воздух. Ефим сказал - "Фашисты сволочи, будем с ними
драться. Но сначала выйдем вон из России. Здесь тоже сволочи, но они
разгильдяи, мы выберемся."
Они добрались до Средней Азии, до Ташкента. Здесь Исаак подхватил
сыпной тиф, Ефим отвез его в больницу, покрутился день-другой рядом и
исчез, он должен был попытаться. Мать не могла простить - оставил, как ты
мог...
А что он мог тогда, а что она могла потом со мной, ноги новые дать, что
ли?.. Если ты не за себя, то никому не нужен, никому. Только своей жизнью
можно помочь, не словами, а жизнью - кто-то узнает, поднимется в нем
волна, бешенство или восторг, - он распрямится, встанет, забудет страх...
Я знаю, в этом смысл, мне помогли несколько живых, несколько мертвых, люди
и звери, жили или выдуманы, разницы никакой. Что еще за бог...