"Б.В.Марков. Храм и рынок (Человек в пространстве культуры) " - читать интересную книгу автора

принимали участие не только физиогномика и френология, но и литература, а
равно мораль, юриспруденция, психиатрия, антропология, также предпринимавшие
попытки интерпретации тела как семиотической системы для выражения душевных
намерений и желаний. Эволюция знаков, наносимых на тело, тесно связана с
общецивилизационным процессом. В эпоху власти, основанной на принуждении и
телесном насилии, общественному контролю

Раздел I. Телесные практики в культуре 41

и кодификации подлежат внешность и манеры. Первобытный охотник в период
возмужания получал взамен лица маску, которую он должен был исполнять
независимо от своих душевных диспозиций. И впоследствии человек долго носил
как своеобразный мундир одежду, свидетельствующую о его общественном
положении, и подчинял свое тело манерам, жестам и траекториям, которые также
демонстрировали не его внутреннюю жизнь, а внешний статус. Ситуация меняется
в придворном и особенно буржуазном обществе: насилие рядится в одежды
закона, за добродушным видом и улыбкой таятся коварство и злоба, а
распутницы выглядят как свежие розы. Вместе с тем разнообразие связей и
коммуникаций, переплетение взаимных зависимостей, опосредованность насилия и
личной власти центральными органами - все это повышает значимость намерений
и желаний людей. Общественное значение приобретает не только статус,
определявший в прошлом вполне однозначно поведение человека, но и то, что он
задумал. Особенно ярко эта задача осознавалась литературой, создавшей
искусство словесного портрета, а также внесшей огромный вклад в развитие
внутренней самодисциплины и самоорганизации душевной жизни. По сути дела,
так называемый придворный, а позднее буржуазный роман создали механизм
цивилизации, т. е. упорядочения и организации внутреннего мира человека.
Литература выступила как эффективная техника моделирования человека.
Создавая образы героев, она поставляла образцы для подражания. Эта
технология еще более совершенствуется в наше время, когда внешность, манеры,
желания диктуются уже не столько литературными персонажами, сколько
рекламой. В этом цивилизационном процессе задействована и философия, которая
стремилась сделать страсти души управляемыми и создала великую и прочную
сеть различий и различении, границ и барьеров, порогов и пределов, которая
продолжает действовать вплоть до настоящего времени. Более того, наука,
литература, философия двигались в одном направлении, предписанном правом как
ведущим дискурсом раннебуржуазного общества.

Важная роль эпохи анатомических театров состоит в разрушении или
значительной модификации этого дискурса о теле. Старая семиотика тела,
аффектов, чувств оказалась вытесненной морально-юридическим дискурсом и
описанием тела как машины, которые оказались не столько противоборствующими,
сколько взаимно проникающими Друг в друга. История медицины больше, чем
любая другая наука обнаруживает цивилизационное значение познания, проявляет
сложное переплетение объективного и субъективного. Избавившись, благодаря
акциям анатомических театров, от засилья астрологических, физиогномических и
магических дискурсов, она попала под власть моральных норм и различий. На
это обстоятельство неоднократно указывал М. Фуко в своих работах по истории
безумия. Но дело в том, что сами мораль и право строились на основе
механических метафор, и это очевидно на примере анализа сочинений Ф. Бэкона.