"Б.В.Марков. Храм и рынок (Человек в пространстве культуры) " - читать интересную книгу автора

том, что первоначально юноши занимались там гимнастикой, борьбой и другими
процедурами обнаженными. Это не объясняется только эстетическим или
извращенным сексуальным вкусом афинян. Скорее всего, сама любовь к юношам
практиковалась именно как форма государственного, мужественного, свободного
от природных и семейных уз эроса. Был ли он следствием философской концепции
истины, как его обосновывает Платон, или государственной формой дружбы,
одухотворяющей казарму, какой по сути дела была афинская, и особенно
спартанская, гимназия, он не является естественным архаичным влечением.
Напротив, поскольку он искусственно культивируется и теоретически
обосновывается, постольку предполагает значительную работу, направленную на
вытеснение более древней тяги к женщинам и семейной жизни.

Фукидид в "Надгробной речи Перикла" делает вначале одно интересное
замечание, свидетельствующее о понимании им главной слабости античного
полиса: свободные граждане попадают в зависимость от голоса, правильной и
красивой риторической речи. Правда, при этом он отмечает и наличие
"эмансипационного" механизма: недоверие тех, кто своими глазами видел и сам
участвовал в описываемых оратором событиях, и зависть тех, кто не видел, а
только слышал хвалебные слова, зависть, возникающую от самомнения.

Перикл описывает преимущества государственного устройства, которое он
называет "народоправством": городом управляет не горсть людей, а большинство
народа; в частных делах все пользуются одинаковыми правами, а
государственные дела решаются избранными за свои достоинства гражданами. "В
нашем государстве мы живем


Раздел I. Телесные практики в культуре 27

свободно и в повседневной жизни избегаем взаимных подозрений: мы не
питаем неприязни к соседу, если он в своем поведении следует личным
склонностям, и не выказываем ему хотя и безвредной, но тягостно
воспринимаемой досады. Терпимые в своих частных взаимоотношениях, главным
образом из уважения к ним, и повинуемся властям и законам, в особенности
установленным в защиту обижаемых, а также законов неписаных, нарушение
которых все считают постыдным" (Фукидид. История. Кн. 2, 37 (3). Историки
античности. Т. 1. С. 304). Далее Перикл обращает внимание не отсутствие
репрессий и муштры, восполняемое врожденной отвагой и живостью. Богатство
ценится, если употребляется с пользой, а не ради пустой похвальбы. И
наконец, самая важная черта греческого общества: "Ведь только мы одни
признаем человека, не занимающегося общественной деятельностью, не
благонамеренным гражданином, а бесполезным обывателем" (Там же. С. 305).
Однако политическое в Афинах парадоксально соединяется с дружбой,
сохраняющей традиции мужских союзов. "Мы единственные, - говорил Перикл, -
кто не по расчету на собственную выгоду, а доверяясь свободному влечению,
оказывает помощь другим" (Там же. С. 306). Благодаря этому любой свободный
гражданин может проявить свои личные способности, направленные на укрепление
могущества Афин. Говоря о павших воинах, Перикл расценивает их гибель как
высшее проявление доблести и мужественную защиту ценностей города. "Эти
герои не утратили мужества, презрели наслаждение богатством или надежду