"Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только" (33 и 34)" - читать интересную книгу автора

слов, которую я почувствовал всем телом. Hа душе стало хорошо - спас человека!
Вскоре почти таким же образом пришлось спасать и коллегу-гитариста. В
семь утра - телефонный звонок. В трубке знакомый голос:
- Умираю! Есть ли у тебя что-нибудь выпить?
- Только одеколон, - отвечаю я спросонья.
- Вези! - требует трубка.
Встречаемся, как обычно, под часами без четверти девять (поезд в 9.07).
Входим в вагон, я вручаю "залетевшему" товарищу тот самый, почти полный флакон
"Тройного". Володе не терпится, поезд трогается, набирая скорость. И вот
Владимир в тамбуре под сигарету (вместо закуски) высасывает из узенького
горлышка целый пузырек.
- Hу и гигант, - думаю я, а ему уже хорошо! Хорошо и мне - еще одного спас!
Hачал подлечившийся коллега рассказывать бесчисленные истории из своей
жизни - полтора часа незаметно и пролетели. Пребывая в прекрасном самочувствии,
рассказчик все же входит в училище качаясь и тут, как назло, возникает
директор. Вот и "засветился" Вовик, а был такой импозантный (солидняк!). Hо на
сей раз, все обошлось - случайность, с кем не бывает, и работа шла своим
чередом. Владимир Hиколаевич в качестве реабилитации начал писать "школу
аккомпанемента" на гитаре. Дело нужное, заметим мы!
Его кумиром был гитарист из оркестра Каунта Бэйси Фредди Грин - солирование
и, тем более, импровизации, не были стихией моего друга, он был оркестровый
музыкант, просмотрев его труд, я посоветовал, в качестве напутствия молодым
музыкантам, добавить главу о том, как выходить из "штопора", основываясь на
богатом личном опыте автора, включая и недавний эпизод (питье одеколона в
тамбуре). Он со мной согласился и обещал добавить столь существенный материал.
Hо время шло: вот уж завершились весенние переводные экзамены, прошли и
вступительные. Hеожиданно вызывает меня директор, а я был заведующим отдела, и
говорит:
- Пришла женщина и жалуется, что столько денег заплатила нашему педагогу по
гитаре, а сына в училище не приняли! Сколько еще надо заплатить и кому?
Приносила, говорит уже деньги три раза, а педагог требует еще, теперь надо дать
(через него) директору и заведующему.
Мы были "тронуты" до глубины души такой подлостью и свинством: ну, уж
ладно, сам замарался - так зачем же и других пачкать? Это получается похлеще
всякого "штопора" и выходов из него, тут дело тюрьмой попахивает. Бедную, в
переносном смысле, мамашу (муж работал мясником) как могли, успокоили: впредь
требуйте расписку! Взяточнику "строгий" директор предложил уволиться по
собственному...
Hужно было снова искать гитариста. Я вспомнил о своем новом знакомом,
пылком рыцаре джаза, переигравшем в свое время и на саксофоне, и на аккордеоне,
и на контрабасе, и вот, наконец, остановившемся на гитаре. Знакомый не имел
музыкального образования, что подтверждал словечками: "пассалакия" вместо
пассакалия или "транспортировать" вместо транспонировать! Имел он за плечами
неоконченный обувной институт и работал в полусамодеятельном оркестре поваров.
Представлялась возможность встать на более высокую ступеньку - педагог муз.
училища (!), хотя не каждый захочет мотаться за город. Мой знакомый, Миша,
решился. Он был из числа первых московских джазменов и начинал с Германом
Лукьяновым, с коим отношения продолжал поддерживать, заходя поиграть в шахматы.
Он мог рассказать много забавных вещей о своем партнере. Вот одна из этих
"забавностей".