"Габриэль Гарсиа Маркес. Десять дней в море без еды и воды" - читать интересную книгу автора

ее к веревочной сетке одним из свободных концов. Море продолжало бушевать.
На первый раз мне повезло. Но если плот перевернется снова, я могу и не
доплыть. Подумав так, я расстегнул ремни и крепко привязался к сетке.
Волны по- прежнему бились о борт. Плот плясал в сердитом, мутном море,
но мне ничто не угрожало, я был привязан ремнем к сетке. Весло тоже было в
сохранности. Стараясь не дать плоту перевернуться, я думал, что просто чудом
не потерял рубашку и ботинки. Не замерзни я накануне и не надень их, они
валялись бы на дне плота и, когда тот перевернулся, упали бы в море вместе с
веслами.
В том, что плот переворачивается во время шторма, нет ничего страшного.
Он сделан из пробки и обтянут непромокаемой, покрашенной в белый цвет
тканью. Однако днище закреплено не жестко, а свисает с пробкового каркаса,
как корзина. Плот может перевернуться, но его дно тут же приходит в
нормальное положение. Единственная опасность состоит в том, что плот можно
потерять. Поэтому я решил, что, привязавшись к сетке, я не рискую потерять
плот, даже если он перевернется тысячу раз.
Так- то оно так. Но я не учел одного обстоятельства. Через четверть
часа плот опять, причем весьма эффектно, сделал сальто-мортале. Сперва я
повис в ледяном влажном воздухе под секущим ветром. Потом увидел перед собой
пропасть и понял, в какую сторону сейчас перевернется моя посудина. Я
рванулся к другому боку, чтоб выправить плот, но прочный кожаный ремень,
которым я пристегнулся к сетке, не пустил меня. Суть происходящего дошла до
меня мгновенно: плот перевернулся вверх дном. Я очутился под водой и был
крепко привязан к борту. Я задыхался, тщетно пытаясь нащупать пряжку ремня.
Стараясь не впадать в панику, я заметался, пробуя отстегнуться. Я знал,
что времени в обрез: когда я в хорошей форме, то выдерживаю под водой чуть
больше восьмидесяти секунд. Я затаил дыхание в тот самый момент, когда
очутился под плотом. Это было минимум пять секунд назад. Я провел рукой по
талии и, по-моему, меньше чем за секунду нащупал ремень, а в следующий миг
обнаружил пряжку. Она была пристегнута к сетке, поэтому нужно было
повиснуть, схватившись другой рукой за плот, чтобы ослабить натяжение. Я
долго искал, как бы получше уцепиться. Потом наконец повис на левой руке.
Правой же нащупал пряжку и быстро отстегнулся. Не защелкивая пряжки и
по-прежнему держась за борт, я перевалился на дно плота и мгновенно
отцепился от сетки. Легкие у меня разрывались. Из последних сил я схватился
двумя руками за борт и, все еще не дыша, начал подтягиваться.
Под моей тяжестью плот сам собой опять перевернулся. А я вновь оказался
под ним.
Я захлебывался. Истерзанное жаждой горло страшно болело. Но я этого
почти не замечал. Главное было не отпускать плот. Наконец я умудрился
высунуть голову из воды. Перевел дыхание. Я был совершенно измучен. Мне
казалось, у меня не хватит сил влезть на борт. Но оставаться в воде, которая
всего несколько часов назад кишела акулами, я тоже боялся. Не сомневаясь в
том, что это будет последний рывок в моей жизни, я собрал оставшиеся силы,
подтянулся на руках и в изнеможении упал на дно плота.
Не знаю, сколько времени я пролежал. Горло болело, а содранные до крови
кончики пальцев дергало. Знаю лишь, что меня тогда волновали две проблемы:
как бы дать легким передышку, а плоту не позволить перевернуться.

Так начался мой восьмой день в море. Утро было ненастным. Если бы пошел