"Александр Марков. Троица" - читать интересную книгу автора

надобно Шуйскому ждать нападения. Вот что, Данило, - тут он ко мне
оборотился, а всем прочим повелел выйти вон из избы. - Доселева ты мне верно
служил и не единожды мне удружил. Сослужи теперь службу величайшую. Беги-ка
ты немедля в село Клушино и скажи Дмитрию, чтоб остерегся. Потому что
гетману осталась одна последняя надежда: сегодня ночью напасть внезапно на
московское войско и побить всех спящими. Иначе ему самому конец настанет, и
он о том знает. А если тебе невмоготу с Дмитрием говорить, то Якову скажи.
Яков-то человек достойный.
Помолчал Григорий, а потом добавил:
- Ну, а ежели не сговоришься с ними, или не поверят тебе, то помяни
слово Филаретово: не дай пролиться крови христианской напрасно.
Тут я его перебил:
- Да как же не дам я крови пролиться? Ведь я не воевода! Кто меня
послушает?
- Не воевода, зато имеешь рассуждение, и хитер как лиса. Придумаешь,
какое слово кому шепнуть, и в какое время. Чем такому большому войску
погибнуть бесславно, пусть лучше по лесам разбегутся да в дома свои
вернутся.
- Ох, Григорий, смутное же ты мне поручаешь дело!
- Так и время нынче смутное. Впрочем, я тебя не неволю. Если боишься -
не ходи. Но кроме тебя послать мне некого.
Помолился я тогда Господу Всемогущему и приснодеве Марии, и воззвал к
заступнику нашему и надежде, святому чудотворцу Сергию, и многих других
святых помянул, и трижды перекрестился, и святым иконам поклонился. После
выведал у Дмитриева гонца, каким путем он в острог прошел мимо польских
застав. А когда я собирался уже уходить, догнал меня Григорий у ворот и
сказал:
- Слышь, Данило, если не сумеешь проскользнуть и схватят тебя ляхи, ты
себя не губи, и нисколько не стыдись - передавайся. Никто тебя не осудит.
Сейчас и не разберешь, на чьей стороне правда. Что Шуйские, что поляки - все
слуги дьяволовы. И вот тебе награда за службу.
Дал он мне 10 рублей.
Простился я с Григорием и вылез из острога на волю через щель у
воротной надолбы. Потом кустами дополз до леса, а там уж встал на ноги и
побежал во всю прыть. И сторожа литовские меня не заметили.
А всего оружия я с собой взял один нож. Нож, правда, хороший, с
рукояткой из рыбьего зуба, самоцветами украшенный. Этот нож мне достался из
добычи, что взяли мы под Иосифовым монастырем. Тогда же я и лисьей шубой
разжился. Но ее я еще ни разу не надевал, потому что летом в шубе только
дураки ходят.
Шел я долго, уже солнце село и ночная тьма наступила. И вышел я на
Клушинское поле. Две деревни там были, одна подле другой, а за ними горело
множество огней. Я прошел меж деревнями и перелез плетень (его немцы здесь
заплели для защиты обоза). А за плетнем стояли сторожа-иноземцы. По-русски
они не знали, а я по-немецки. И они, наверное, решили, что я какой-нибудь
польский соглядатай, и схватили меня за руки весьма грубо и стали
обыскивать. И понял я, что они хотят меня ограбить, а может, и жизни лишить.
Тогда я стал называть поименно всех начальников иноземного войска.
Назвал Делагарди, и Зомме, и Горна, и Делавиля, и короля Карла впридачу, и
даже вспомнил слово "майн гот", что на одном из иноземных языков означает