"Александр Марков. Троица" - читать интересную книгу автора

неложно о Федьке Андронове и о том королевском письме. Четыре дня я там
пробыл, к людям с расспросами притступал и всячески ухищрялся. Но все
тщетно. Андронов подлинно приехал, и письмо привез тайное. О том же, что в
письме, никто не ведает. Я и у Волуева спрашивал, и у многих поляков, когда
они пьяными напивались. А тех казаков, что по Девичьим монастырем орали,
гетман казнил смертью. Может, поляки оттого и онемели, что боятся их судьбу
разделить?
Келарь Аврамий сказал, что, по всему судя, те казаки истину говорили.
Иначе зачем бы гетману их так сурово казнить, и самое письмо королевское в
такой великой тайне содержать? Должно быть, гетман ждет, чтобы его в Москву
пустили; тогда, овладев нашими стенами и башнями, и нарядом огнестрельным,
он уже не станет более скрывать своих коварных помыслов и силою заставит нас
покориться Жигимонту.

Августа 25-го дня

Искони было в Москве главное торжище в Китае городе на Пожаре и в
рядах. А теперь, ежели вздумал купить что-нибудь - иди за город на Девичье
поле. Все продавцы туда перешли: и рыбные, и ветошные, и хрустальные, и
серебряные, и даже, особо скажу, калашные. Там они в поле и торгуют, между
городом и польским табором. И вот из-за этого скопления всякого и невесть
какого народу, казаков и поляков и москвитян, и даже коломенских воровских
людей; из-за такого шума и нестроения и драк и множества соблазнов - ради
всех этих причин - игуменья теперь девок из Девичьего монастыря не
выпускает, и ворота у них всегда затворены.

Августа 26-го дня

В купилищах да в церквах московские люди меж собою шепчутся: дескать,
поляки нас обманут, посадят нам не королевича, а самого своего нечестивого
короля, и станут русских людей неволею в латинство обращать, и души наши на
вечное мучение обрекать.
Я-то знаю, кто этим разговорам главные заводчики: митрополит Филарет,
да келарь Аврамий, да князь Василий Голицын. Но о том промолчу. А вернусь к
прежнему рассказу и поведаю, какие еще я слышал меж людьми мятежные речи.
Говорят:
- Условимся, братцы! Как пойдет на приступ коломенский царик, ударим в
колокола да откроем ворота царику. Он хоть и вор и пакостник, а все же свой,
православный. Лучше вору покоримся, чем латинам богомерзким отдадимся на
поругание.

Августа 27-го дня

Гетман Жолкевский, верно, смекнул, что не будет Москва спокойна, пока
царик в Коломенском стоит. Поднял он свое воинство и повел к табору Сапеги.
А бояре послали наших московсих стрельцов Жолкевскому на подмогу.
Сапега выехал навстречу гетману, и долго с ним толковал, пока рати
стояли друг против друга. Не знаю, о чем они там говорили, но кончилось тем,
что Сапега обещал более царику не пособлять. Однако и с королевским войском
не пожелал совокупиться, а остался на вольных кормах (это значит: будет как