"Александр Марков. Троица" - читать интересную книгу автора

корня, то не быть ему государем московским!
Осерчал тут великий старейший боярин князь Федор Мстиславский, топнул
ногой и воскликнул:
- Пристало ли тебе, попу, в мирские дела мешаться?! Насилу мы с
гетманом уговорились и уложили доброе соглашение в нашем мирном совещании, а
ты нам хочешь все дело расстроить и снова ввергнуть нас в недоумение!
Но напрасны были его крики и ругательство, ибо патриарх нисколько не
испугался, и договора не благословил.

Августа 18-го дня

Наконец-то составилось доброе дело: договор с поляками заключили, и
патриаршее благословение получили. Гетман во всем нам уступил; даже
согласился не строить латинского костела для тех поляков, которые в Москве
будут жить при королевиче. А на этом костеле Жолкевский наипаче настаивал. О
крещении же Владиславовом положили советоваться Московскому великому
посольству с самим королем Жигимонтом; гетман же поклялся короля лично
просить, дабы все было устроено к нашему удовольствию.
Теперь на Девичьем поле расставили шатры красивейшие, и там весь народ
московский приводится к крестному целованию. Первым гетман Жолкевский крест
целовал в верности уговору, а с ним и все польские начальники. Потом наши
бояре; за ними мы, служилые люди; а после нас все народное множество. Так до
сих пор они там крест целуют. Ради этого преславного дела, царского
избрания, во всем городе шум великий, празднование и колокольный звон.
Один только келарь Аврамий невесел: даже меня выбранил безвинно.
- Ты, - говорит, - Данило, все веселишься, да со служилыми людьми
винопитию предаешься, да по девкам бегаешь, а не чуешь беды неминучей, кою
нам поляки уготовили. Обольстили нас обещаниями, а мы им, нехристям,
поверили на слово. Разве можно еретикам доверятся? Для них присягнуть - что
ягоду проглотить. Они же только о том и помышляют, как бы нашу истинную веру
искоренить и святые церкви разорить. Помяни мое слово: быть беде!
И снова Аврамий принялся грамоты писать и гонцов посылать во все концы.
Только я от той рассылки ускользнул и пошел за город на Девичье поле, с
Настенкой калачи есть.
Но Аврамий, может статься, и не всуе тревогою опечален. Настенка
рассказала, что приходили к ее монастырю пьяные литовские казаки и кричали:
- Эй, москва! Вот вам королевич! - и с таковыми словами снимали штаны и
срамные места показывали монашкам. - Приехал от короля Федька Андронов с
наказом гетману, чтобы заставил вас присягать самому Жигимонту, а буде вы не
захотите, так порубать вас всех, русских свиней, и город ваш сжечь!
Тут прискакали польские рыцари, похватали тех казаков, а монастырским
людям велели словам их не верить: они-де спьяну вздор болтают.
Но черницы и служечки этими мятежными речами и непристойным зрелищем
так напуганы были, что попрятались в кельях и там полдня молились.
Вот я и думаю теперь, как бы разузнать, вправду ли Федька Андронов от
короля такое писание привез?

Августа 23-го дня

Келарь Аврамий послал меня на Сетунь-речку в польский табор вызнать все