"Александр Марков. Жестокая реальность" - читать интересную книгу автора

видели. Их сразу же съела темнота. Вероятность, что при прыжке ветер
отбросит их на корпус аэроплана, была очень мала, но на всякий случай они
прыгали почти с самого окончания крыльев - за дальними моторами.
Аэроплан ушел вверх. Из-за того что он, потеряв часть своего груза,
стал намного легче, его подбросило, и "Илья Муромец" начал всплывать, как
подводная лодка, откачавшая балласт.
На самом деле ветер был не таким сильным, как это казалось
штурмовикам, когда они стояли на крыльях. Теперь Мазуров был уверен, что
ветру не удастся сильно разнести их в стороны. К тому же прыгали штурмовики
друг за другом с короткими интервалами, и между первым и последним прошло
всего несколько секунд. Если, конечно, кого-то не угораздит попасть в
сильный воздушный поток.
Под Мазуровым стали расцветать купола парашютов. Они чем-то напоминали
вспышки взрывов или клубы дыма, которые почему-то не опадали со временем, а
оставались неизменными. Мазуров подумал, что парашюты для ночной выброски
нужно было выкрасить в черный цвет.
Сердце начало давать сбои, как прибор, у которого зашкаливает стрелку.
Ритм ударов был настолько частым, что кровь обезумела в венах. Растекаясь
по телу, она приносила страх во все его закоулки, но особенно настойчиво -
в голову. Пора было ее остановить. Мазуров посмотрел в небеса. Он пребывал
в на редкость неудобном положении для того, чтобы любоваться звездами. Он
их и не увидел, заметив лишь луну, да и та показалась ему смазанной, будто
ее нарисовали серебряной краской на черном фоне, а потом кто-то слегка
потер рисунок тряпочкой с растворителем. И конечно, капитан не увидел
аэроплана и даже не услышал его - настолько сильно гудел ветер в ушах.
Потом он дернул кольцо, старательно отгоняя мысли о том, что парашют
может не раскрыться. Боль от лямок была приятной. Парашют с хлопком
появился из ранца, наполнился воздухом, навис над Мазуровым, отнимая у него
небо и оставляя его глазам только землю. Его основательно тряхнуло. Тело
заныло, позвонки хрустнули, мышцы растянулись, но, к счастью, не порвались.
Компенсацией за все это стало то, что одновременно тело покинул страх,
который продолжал камнем падать вниз.
Когда штурмовики захватывали мост, снизу их встречали ружейными
залпами. На этот раз все было иначе. Удавалось даже насладиться полетом.
Главное - успеть вовремя стряхнуть с себя очарование небес и не врезаться
неожиданно в землю.
Воздух был приятным. В нем растворились запахи, которые занес сюда
ветер, украв их у деревьев, травы и земли. Он бросил их здесь, погнавшись
за аэропланом. Когда падаешь с небес как дождь, который через несколько
минут разобьется брызгами и впитается в землю, хорошо фильтруются мысли.
Мозг остается почти пустым.
Парашют вел себя прекрасно. Конструктор Кудинов немного
усовершенствовал свою разработку и учел большинство замечаний, которые
сообщил ему Мазуров во время непродолжительной беседы на Гатчинском поле.
Мазурову очень понравился этот сухощавый старичок в смешном маленьком
пенсне на подслеповатых глазах. Он одевался по моде пилотов, и глядя на
него никто не сказал бы, что он летал на аэропланах всего пять раз и ни
разу не воспользовался собственным изобретением...
Мазурову было гораздо проще, чем его товарищам. Он легко мог
определить где находиться земля по угасающим куполам парашютов. Ветер