"Александр Марков. Жестокая реальность" - читать интересную книгу автора

Однако штурмовики вздохнули с облегчением. Наконец-то стала видна цель. Но
смотреть в иллюминатор по-прежнему не было смысла. За ним только
непроглядная темнота. Мазуров принялся про себя считать до трехсот. Так он
хотел скоротать эти последние и, пожалуй, самые долгие мгновения. Остальные
занимались, похоже, тем же. Но из капитана получился слишком плохой
хронометрист, потому что он не добрался даже до двухсот пятидесяти, когда
из кабины вышел второй пилот. Он молча прошел через салон к двери, за
которой было крыло, дернул за ручку, надавил на дверь, но снаружи на нее
тоже кто-то давил. Кто-то более сильный, чем второй пилот, поэтому как тот
ни старался, он смог приоткрыть дверь лишь на один-два сантиметра. В щелку
тут же ворвался ветер, а потом она быстро закрылась и больше не
поддавалась. Второй пилот бросил бесполезное занятие и оглянулся.
- Ну, помогите же, - наконец сказал он.
Его дыхание сделалось прерывистым. Он устал. Как будто только что
выложил все свои силы на стометровке. От пилота было уже мало пользы.
Справиться с дверью поодиночке штурмовики не смогли, и чтобы ее открыть,
понадобились усилия двух человек. Да и то им пришлось изрядно потрудиться.
На их спинах выступил пот. Никто и не подозревал, от какого шума
оберегают их стенки салона. Он захлестнул их. Его стало невозможно
перекричать, будто ты оказался возле мощного водопада. Теперь им
приходилось общаться знаками.
Шум стал еще более невыносимым, когда отворили дверь по другую сторону
салона. В него ворвался холод, мгновенно прогнав даже то тепло, которое
заботливо сохраняла маломощная система отопления. Ветер начинал сбивать с
ног на подходе к дверям. Любого, кто появлялся на пороге, он заталкивал
обратно. Чтобы выбраться на крыло, приходилось держаться за борта и
подтягиваться на руках, одновременно очень медленно передвигая ноги.
Казалось, если освободить руки - ветер отбросит тело и если не размажет по
стенке, то дух от такого удара из него точно вышибет. Второй пилот
похлопывал штурмовиков ладонью по спинам, немного подталкивая вперед.
Что-то говорить было бесполезно. Они шли друг за другом. Растяжки между
крыльями звенели наподобие какого-то струнного музыкального инструмента.
Разобрать, что он играл, не получалось.
Аэроплан снижался. Мазуров не знал, насколько упала его скорость, но,
оказавшись на крыле, он не сомневался, что "Илья Муромец" продолжает лететь
быстрее стрелы, быстрее ветра, быстрее пули.
Только сейчас холод по-настоящему добрался до их тел. Он сделал это
одним резким кинжальным ударом в грудь и горло, от которого перехватило
дыхание, а остатки воздуха застыли в глотке. Мазуров задыхался. Он не мог
проглотить этот кляп и не мог издать ни единого звука - даже стона или
мычания, не говоря уже о человеческой речи. Ветер хотел сбросить их с
крыльев, беспрерывно атакуя, точно так же, как когда-то немецкая кавалерия
штурмовала высоту, на которой они закрепились. Ветер пытался заставить их
пальцы разжаться и отпустить поручни, за которые они цеплялись. Он зря
старался.
Мазуров огляделся. Отряд был похож на группу самоубийц или на членов
религиозной секты, решивших принести себя в жертву. Поверхность крыльев
обледенела. Лед быстро таял, но все равно удерживать равновесие было
тяжело. Надолго сил не хватит. Наконец пилоты отдали команду прыгать.
Штурмовики сорвались с крыльев и бросились бездну, ведь земли они так и не