"Анатолий Мариенгоф. Это вам, потомки! ("Бессмертная трилогия" #3)" - читать интересную книгу автора

читал стихи Осипа Мандельштама. Он читал превосходно - не напевно, как
поэты, и не бытово по-актерски, а по-своему - по-бабелевски.
- Ну-с, Анатолий, пора на боковую.
- Пора!
Мы погасили белые электрические лампочки и зажгли синий ночничок.
Я, худой и длинный, с приятностью вытянулся на своей верхней полке, а
он, коротенький и уже с брюшком, съежился в комочек на своей нижней.
- Черт возьми, Анатолий, как я вам завидую! - сказал Бабель, посасывая
ломтик лимона, вынутый из стакана.
- Чему ж это?
- Да вот, что стихи пишете, - ответил он. И стал аккуратно
запаковываться в коричневое верблюжье одеяло. - А я за всю жизнь четырех
рифмованных строчек не мог нацарапать. Бился, бился... До чего же это
трудно!
- Трудно?... - усмехнулся я.
- Так и Владимир Ильич считал. Он ведь к вашему брату, к поэтам,
по-особенному относился. Мне Бонч рассказывал.
В заключение Бабель, обладавший редкой памятью, наизусть процитировал
пушкинского пашу из "Путешествия в Арзрум":
"Благословен час, когда встречаем поэта. Поэт - брат дервишу. Он не
имеет ни отечества, ни благ земных; и между тем как мы, бедные, заботимся о
славе, о власти, о сокровищах, он стоит наравне с властелинами земли, и ему
поклоняются", - и, натянув одеяло на лысину, мой попутчик мечтательно
вздохнул: - Поэзия!.. Поэты!..
Голова у него была круглая. Нос маленький, мягкий.
- Вы чудак, Бабель.
- Почему?
- Да ведь в вашей прозе гораздо больше поэзии, чем во многих, очень
многих стихах... Ну, скажем, в стихах Асеева. И, право, не меньше, чем у
Маяковского. Даже во "Флейте-позвоночнике". А это его самая поэтическая
вещь.
Бабель от удовольствия даже сел.
- Вы это серьезно, Мариенгоф?
- Абсолютно.
Действительно, я ему не льстил, так как никогда, к сожалению, не умел
этого делать. А ведь лесть, даже глупая, так облегчает жизнь!
- Вы, Бабель, прекрасный писатель!
Для меня самого эти слова явились совершенно неожиданными. Даже
прекрасному поэту Есенину я ни разу в жизни не сказал, что он прекрасный
поэт.
- Спокойной ночи, брат дервиша.
Исаак Бабель тоже умер в сталинской каторжной тюрьме.

* * *

А вот анекдот:
- Вам не нравится Бабель? - спросили маршала Буденного.
- Смотря какая бабель, - ответил он.
Я очень люблю хорошие анекдоты.
И еще: