"Анатолий Мариенгоф. Это вам, потомки! ("Бессмертная трилогия" #3)" - читать интересную книгу автора

* * *

Он спросил:
- Ты любишь, Толя, слово "покой"?
- Да.
- От него, конечно, и комнаты называют "покоями", - заметил он.
- От него и "покойник"...
- Какой, Толя, тонкий, красивый и философский у нас язык! Правда!
Это было незадолго до Сережиной смерти.

* * *

Старики говорят так:
- Я тоже был не прочь приволокнуться за пикантной бабенкой.
- Я предпочитал свиные отбивные с горчичкой!
- А у меня желудок работал, как часы.
- Я переплывал Волгу запросто.
- Я чертовски увлекался теннисом.
- У меня в волосах гребень ломался. Вот какие густые были.
И ни одного настоящего времени.
Омерзительно!

* * *

Кого же я люблю больше - Толстого или Чехова? Тс-с! По секрету. На ухо!
- Чехова.

* * *

В двадцатых годах психологические пьесы, психологический театр были не
в моде. Это называли "психоложеством".

* * *

Мысль Толстого, Чехова, Достоевского всегда хочется "закусить"
собственной мыслью.
В этом, пожалуй, самое большое достоинство хорошей литературы.

* * *

Как-то мы с Бабелем в двухместном купе отправились из Москвы в
Петроград.
Во время таких путешествий, приятных и довольно комфортабельных,
писатели обычно пьют коньяк и говорят о женщинах.
Но коньяк не являлся бабелевской страстью, да и я без него не умирал от
грусти, - вот и пили мы чай с лимоном.
В те годы российская литература была в расцвете. Она пожирала нас, во
всяком случае, не меньше, чем женщины.
До Клина, то есть около двух часов, мы говорили только о ней. Говорили
с наслаждением, со страстью. Потом, примерно столько же, Бабель наизусть