"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автора

Предельно экономившая на интимной жизни бравая атаманша сумела в тот
достопамятный год подчинить себе чуть ли не полинститута: по натиску она не
уступала целой конной дивизии! Впрочем, когда я робко спросил ее совета, что
целесообразней указать в графе "национальность", она не задумываясь
отчеканила:
- В анкете для приемной комиссии лучше напишите "русский", во всех же
прочих нет никаких причин скрывать правду.
Как-то я и Бабушкина, смывшись с диалектического материализма -
единственно верного философского учения, озвученного хорошо поставленным
баритоном Юрия Палыча Иванова[10], воодушевленно топали от метро по
направлению к ее дому на Усиевича. Оживленно переговариваясь, мы уже
предвкушали куда более приятное времяпрепровождение, нежели участие в
занудных дебатах о Сосо Джугашвили и его казненных сподвижниках, как вдруг,
откуда ни возьмись, оправдывая свою фамилию, нам ехидно преградила путь
Мария Зоркая - в норковой шубенке, базедовы глаза навыкате:
- Атас, братцы-кролики! Кажется, вы вляпались по самые уши! Ладно уж,
не пугайтесь, я не растреплю: могила! Но вы, Гриша, смотрите, не подкачайте:
я ведь приняла вас на дневное по сугубо индивидуальному проекту!
Обе Маши понимающе хихикнули и разбежались. В короткой беседе незримо
присутствовала тень пушкинской пиковой дамы: пожилая переводчица с
болгарского слыла баснословно богатой.
- Как Крез! - подтверждая циркулировавшие слухи, алчно раздувала ноздри
Машуня Жданова, племянница Зоркой, бледнее спирохеты.
Надо сказать, я и к этой Маше пытался подбивать клинья: просто так, для
коллекции, повинуясь магнетизму имени... Ждановы обитали в районе
"Университетской". Бесприданницей единственную дочь никак не назовешь:
шикарный кооператив, престижное авто, дачка. Глава семьи, родной брат
Зоркой, сумел выбиться в знатные архитекторы. Мать водилась с богемой, но и
не только: ближайший ее дружбан, по виду стопроцентный семит, из
осмотрительности представлявшийся шведом (он и впрямь чем-то смахивал на
Карлсона, живущего на крыше), читал на ее кухне нараспев стихи Мандельштама,
сокрушенно сетуя на свой неудавшийся брак.
Мать Ждановой внешне выглядела как минимум полукровкой. Она
отреагировала на мое появление вполне позитивно: через одного своего
шустрого знакомого организовала нам два билетика на вечер Александра
Иванова, проходивший в здании Московского автодорожного института. Помню,
как сам пародист, торопившийся на сцену, мимоходом облизнулся на квелое
личико моей кокетливой спутницы. Меня оно тоже отчасти привлекало - но
только когда бескровные уста хоть что-нибудь произносили: таким образом я
оставался в курсе всех цэдээловских сплетен.
Дома у них я бывал раза два или три. Не то чтобы собирался посвататься,
исключительно из любопытства. В последнее свое посещение отколол кунштюк в
духе Остапа Бендера: стибрил из обложенного кафелем клозета небольшой
латунный молоточек. Зачем? Для чего? Видимо, тоже для коллекции... Но
клептомания безопасна только в сочетании с умелой конспирацией. Почтив меня
ответным визитом, Жданова сходу опознала свою вещицу на полке:
- Откуда это у тебя? - пытливо сощурилась она.
- Не помню толком. Кажется, Хворостов где-то раздобыл.
- О, да твой сосед хозяйственный мужик: он обладает редкой способностью
приобретать полезные вещицы!