"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автора

Умолчим о полукровках и квартеронах - таких как Степанцов и Кошкина,
чье латентное еврейство гусей не дразнило. Из той же породы: полноватая
рижская кокетка Инга Розентале, Ира Шабранская - строгий критик в роговой
оправе, Богдан Мовчан - сын украинского письменника и тезка провозглашенного
борцом за независимость кровавого вурдалака, Сережа Радиченко - насмешливый
андерграундный человек с кучей талантливых приятелей, светоч армянского
национализма Сусанна Саркисян - выскочившая в итоге за пуэрториканца,
европейски образованный вятич Пестов (этот оказался принципиальнее прочих:
на чем свет честил юдофобов, хотя лично никогда их нападкам не подвергался)
и даже никарагуанский герой-сандинист Сантьяго Молино Ротчу
(Сантьяго-Марьина-Роща - как тут же перекрестили его девицы), усатый женский
угодник с глазами ангела, волочивший ногу после тяжелого ранения.
Еще на абитуре русопят Мисюк, рабфаковская тужурка из Тольятти, цыкнул
на меня прилюдно:
- Да как вы не поймете, Григорий: будут набирать либо нас, либо вас,
третьего не дано! - эдакий инь и ян жигулевского разлива...
В общежитии мне выпал жребий предстательствовать сразу за всех евреев
курса: ведь, к несчастью, я не был приучен держать язык за зубами. Москвичам
хорошо: те могли на светских раутах сколько влезет гоношиться родной
Солянкой, фрондерски напевая "оц-тоц-первердоц" - в интеллигентской среде
это было достаточно безопасно. Я же - терся бок о бок с дремучим челдонским
предубеждением, по ночам точившим зубы о стенку соседа.
Столь обескураживающий натиск потомков Авраама, после долгих лет
фильтрации, создавал иллюзию спланированной экспансии. Впрочем, объяснялся
он вполне утилитарно: легкостью учебы, престижем профессии, а также
пресловутым еврейским непотизмом - родовой метой южных народов. Существовал,
впрочем, и дополнительный стимул, на уровне подсознания: в России
литература - эрзац власти, а дискриминируемому меньшинству свойственно
тянуться к идеологическим рычагам...
Максималист Мисюк заблуждался: приняли всех гуртом, до лучших времен
отказавшись от селективного подхода. Победило чувство меры: ни те, ни другие
не жаждали приключений на свою задницу. Когда в России гебня у власти,
враждующим лагерям срочно требуется перемирие.
Итак, все хорошо, что хорошо кончается. Экзамены схлынули, забурлила
богемная жизнь. Впрочем, кое-кому повезло меньше: я имею в виду поэтессу
Хайруллину - памятный листик в моем эротическом гербарии. Свету отсеяли
прямо с абитуры - и не за слабые знания, отнюдь: просто она осмелилась
вызвать ментов, когда трое кавказцев пытались ее оприходовать по пьяной
лавочке. Глупышка ухватилась за соломинку - и тем самым "бросила тень на наш
творческий ВУЗ", как высокопарно сформулировали работавшие в учебной части
прожженые бляди.
Лидия Константиновна, моя двоюродная тетка, укатила в Анапу по путевке
ВТО: вот почему я предложил новой пассии кутнуть в уютно обставленной
квартирке на Удальцова. Мы выпили мятного ликеру, развязавшего нам язык. На
коврике, в гостиной, казанская мессалина вдруг разнюнилась: она стала
жаловаться, что партнеры по сексу ей до сих пор попадались все какие-то
неважнецкие.
- Не хочешь попробовать еще раз? Попытка - не пытка!.. - улещал ее я.
Она обреченно кивнула.
Когда же соблазнитель, сорвав халяву, отвалился покемарить как сытый