"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автора Умолчим о полукровках и квартеронах - таких как Степанцов и Кошкина,
чье латентное еврейство гусей не дразнило. Из той же породы: полноватая рижская кокетка Инга Розентале, Ира Шабранская - строгий критик в роговой оправе, Богдан Мовчан - сын украинского письменника и тезка провозглашенного борцом за независимость кровавого вурдалака, Сережа Радиченко - насмешливый андерграундный человек с кучей талантливых приятелей, светоч армянского национализма Сусанна Саркисян - выскочившая в итоге за пуэрториканца, европейски образованный вятич Пестов (этот оказался принципиальнее прочих: на чем свет честил юдофобов, хотя лично никогда их нападкам не подвергался) и даже никарагуанский герой-сандинист Сантьяго Молино Ротчу (Сантьяго-Марьина-Роща - как тут же перекрестили его девицы), усатый женский угодник с глазами ангела, волочивший ногу после тяжелого ранения. Еще на абитуре русопят Мисюк, рабфаковская тужурка из Тольятти, цыкнул на меня прилюдно: - Да как вы не поймете, Григорий: будут набирать либо нас, либо вас, третьего не дано! - эдакий инь и ян жигулевского разлива... В общежитии мне выпал жребий предстательствовать сразу за всех евреев курса: ведь, к несчастью, я не был приучен держать язык за зубами. Москвичам хорошо: те могли на светских раутах сколько влезет гоношиться родной Солянкой, фрондерски напевая "оц-тоц-первердоц" - в интеллигентской среде это было достаточно безопасно. Я же - терся бок о бок с дремучим челдонским предубеждением, по ночам точившим зубы о стенку соседа. Столь обескураживающий натиск потомков Авраама, после долгих лет фильтрации, создавал иллюзию спланированной экспансии. Впрочем, объяснялся он вполне утилитарно: легкостью учебы, престижем профессии, а также впрочем, и дополнительный стимул, на уровне подсознания: в России литература - эрзац власти, а дискриминируемому меньшинству свойственно тянуться к идеологическим рычагам... Максималист Мисюк заблуждался: приняли всех гуртом, до лучших времен отказавшись от селективного подхода. Победило чувство меры: ни те, ни другие не жаждали приключений на свою задницу. Когда в России гебня у власти, враждующим лагерям срочно требуется перемирие. Итак, все хорошо, что хорошо кончается. Экзамены схлынули, забурлила богемная жизнь. Впрочем, кое-кому повезло меньше: я имею в виду поэтессу Хайруллину - памятный листик в моем эротическом гербарии. Свету отсеяли прямо с абитуры - и не за слабые знания, отнюдь: просто она осмелилась вызвать ментов, когда трое кавказцев пытались ее оприходовать по пьяной лавочке. Глупышка ухватилась за соломинку - и тем самым "бросила тень на наш творческий ВУЗ", как высокопарно сформулировали работавшие в учебной части прожженые бляди. Лидия Константиновна, моя двоюродная тетка, укатила в Анапу по путевке ВТО: вот почему я предложил новой пассии кутнуть в уютно обставленной квартирке на Удальцова. Мы выпили мятного ликеру, развязавшего нам язык. На коврике, в гостиной, казанская мессалина вдруг разнюнилась: она стала жаловаться, что партнеры по сексу ей до сих пор попадались все какие-то неважнецкие. - Не хочешь попробовать еще раз? Попытка - не пытка!.. - улещал ее я. Она обреченно кивнула. Когда же соблазнитель, сорвав халяву, отвалился покемарить как сытый |
|
|