"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автора Махонькие ботиночки, подрагивая в такт его грузным шагам,
ассоциировались в моей памяти с лакированной обувкой Машуни - дочурки композитора Эльпера, выгуливаемой ее отцом накануне мобилизации. Рита сознавала, что мой отъезд в Москву навсегда обрывает ту предосудительную нить, которую мы вдвоем так самозабвенно пряли на зависть злопыхателям. Спасенный веретенщицей Ариадной беглец оставлял свою благодетельницу один на один с косматым чудищем. На исходе первого литинститутского семестра я выловил ее, приехавшую сдавать зимнюю сессию, в коридорах Гнесинки. На руку и сердце нимфской прелестницы об эту пору уже вовсю претендовал Боря Серегин, приобретший букетик маргариток прямо на перроне. Покалякав с ними из вежливости около часа, я покинул будущих молодоженов на одной из скамеек бульварного кольца. На смену дипломированной композиторской манишке пришли кофейные штроксики влюбчивого трубадура... Риту, кстати говоря, весьма вдохновлял тот факт, что я некогда путался с кокеткой Иветтой (о чем не преминула сообщить ей Юля Крысько, вольготно плескавшаяся в чане университетских сплетен). Юля же вонзила и стилет виндетты в мою узкую грудь - когда, розовощекий, в январские вокабулы я осчастливил "Радугу" своим появлением. На очередном заседании клуба тщательно обгладывались чьи-то косточки. Как водится, все высказывали свое "фэ" по кругу. Дошла очередь и до грозных филиппик Крысько. Высокомерный тон внучки письменника меня развеселил. На столе я заметил запыленную хлебницу - и, не долго думая, приторочил узорчатую медь к затылку филологини: золотой нимб обрамил непререкаемость ее суждений. покурить. - Сам подставился! - злорадствовала Юля. - Давно хотела это сделать, да все повода не находила. Он отлично знает, за что! Сама отмщенная в ту пятницу как нарочно отсутствовала. Зато на посиделки я пригласил Анюту Певзнер - явно озадаченную сицилийской выходкой толстухи. Несостоявшаяся балерина с прозрачными запястьями сочла варварской жестокостью хлестать поэта по бледным ланитам. Даже если он и впрямь отъявленный мерзавец. Сама она, между прочим, использовала методы куда как утонченней... Расскажу поподробней. Иветта все же выскочила замуж за мехматовского лаборанта - того самого гунявого Эдика, которому я в свое время вернул книжки по ее просьбе. После свадьбы я неожиданно был зван на коктейль-парти. - Знакомьтесь, это Гриша, гений стихосложения, - вздумалось поглумиться новобрачной. - Кто же в наше время в рифму не пишет? - усомнился в ее рекламе какой-то особенно занудный технарь. - Пишут многие, а гений - он один! Ощущающий себя на седьмом небе жених при этом филистерски лыбился: салютуя то ли ее издевке, то ли собственному реваншу. После этого я долго еще колготился - трезвонил ей, выкраивая тайное свиданье. Однажды почудилось: она отвечает в трубку сквозь слезы. - Угадал, - мрачно подтвердила Иветта. - Не до праздника мне в последнее время. - А какие проблемы? |
|
|