"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автора

национальности[6].
Оба народа, равно обреченно, с временным разрывом в два тысячелетия,
отчаянно противостояли иноземному вторжению. Чеченских кампаний было две -
как нарочно по числу войн Иудейских. Скрижаль старца Филофея: "Москва -
Третий Рим" лишь теперь просияла в своем истинном историческом значении.
Воины Шариата скошены российскими ракетами, как зелоты Галилеи -
короткими мечами легионеров. Но разве кто-нибудь в свое время вступился за
мятежников Бар-Кохбы? Кто-то приударил в набат масс-медиа?
Электронно-лучевую трубку с опозданием изобрел еврей Розинг - петербургский
кудесник, в поощрение за это сосланный при Сталине на Север.
Да, мы лезли из кожи вон, стараясь приглянуться языческому миру: Новый
Завет для идолопоклонников и банковское дело для рыцарей-грабителей,
творческая эволюция и теория относительности, интуитивная память и
синхрофазатрон, голливудские грезы и новейшие компьютерные технологии.
Однако мир по-прежнему больше сочувствует прожорливым дикарям. О каждой их
жертве сегодня трезвонят либеральные радиостанции - а нас-то изничтожали под
покровом хладного безмолвия, лишь изредка нарушаемого ликованием
александрийских греков!
Кто, спрашивается, протянул руку помощи несчастным трупоедам,
зарывшимся в плутоновы катакомбы Святой земли? По Египту прокатилась волна
погромов. Пелопоннесские философы лениво лакомились Диогеновыми фигами. Один
лишь дакийский вождь Децебал подхватил знамя восстания - дабы вскоре
предпочесть колодкам самоубийство...
Отчего же значительная часть израильсокого еврейства все-таки приняла
сторону Ичкерии? Что, помимо трусости и извечной сервильности, могло
послужить причиной этому? Быть может - самоотверженность русских воинов,
взятием рейхстага отвративших от нас дамоклов меч поголовного истребления?
Или медовые речи чеченских старейшин, призывавших встречать Гитлера
хлебом-солью?
При этом сочувствия с той, c другой стороны, нам ни за что не
дождаться: душой чеченский народ всегда был и остается с палестинскими
убийцами. Российские иудеи - те хотя бы не славословили штыки и пушки
генерала Ермолова. После сталинской высылки грозненский раввин запретил
общине занимать опустевшие дома: "И нам в свое время выпала юдоль
рассеяния, - молвил он во время субботней молитвы, - посему да оставим
жилища изгнанников в неприкосновенности!"
Италийским кремнем о кресало Палестины высечена искра Христовой любви.
Но что человечеству несет ваххабизм? Правду однобокую, родовую узость!
Захват заложников, резня и взрывы - за все это сегодня взыскано по векселям.
Неумолимым кредитором - страной Набокова и Вернадского, Владимира Соловьева
и Петра Чайковского, химика Менделеева и поэта Мандельштама. И я бы, честно
говоря, поставил на этом точку.
Если бы не глаза лысоватого горца, смотревшие мне тогда, в нимфском
автобусе...
- Ладно, - поскреб затылок прапорщик Бабий, - но учтите: свободы как
таковой вы там будете лишены.
- Не беда, к этому я давно привык! - заверил я.
И, впрягшись в алюминиевые салазки с укутанным в шерстяное кашне чадом,
он захрустел впереди меня, осторожно ступая по шершавой шкуре буренки,
усеянной мартовскими проталинами.