"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу авторакогда Алимов отбил левое яичко луноликому уйгурскому принцу. Новичка
прооперировали. Его супостату в чирьях стали мерещиться дисбатовские нары. Проштрафившегося ержанта тут же разжаловали. Прежде бука, он теперь лизал руки мне, ротному писарю: не составишь ли, мол, ходатайство о помиловании? Привилегированность моя иных раздражала: гаражная каста грозно скрежетала карбюраторами. Кишлачные тянитолкаи с фрикативным вождем Жутько во главе искали случая меня окоротить. Один феллах занес было кулак над моей головой - но я не задумываясь вмазал по ишачьей челюсти. - Улумбек такой дубина! - радостно сверкнул золотой фиксой мой усатый приятель Адалат. Но коварный ефрейтор Жутько, обидевшийся за своего подчиненного-среднеазиата, улучил хвилину и расшатал стул в ротной канцелярии: капитан Бобров, заскочивший с мороза погреться, шмякнулся седалищем о желтый линолеум... Вольтерьянства командир не спустил - велел немедля созвать комсомольский актив. Надежда была только на Асхаба. Накануне я ему слово в слово доложил о возгласе, вырвавшемся у Жутько: "Ох, уж этот мне чечено-ингушатник!" - "Я ему покажу чечено-ингушатник!" - сжал пудовые кулаки последователь Шамиля. Капитан, верно, чуял, что писаря кто-то подставил, но на собрании рычал вурдалаком: тебе, дескать, доверили святая святых - как посмел ты притупить бдительность?! - Вопрос к обвиняемому! - вставил один узкоглазый пигмей. - За что тебя убрали из управления бригады? - Оставь, это личное!.. - отчего-то зашикали на него прочие члены Отсутствие логики у толпы неисповедимо. Перехватывая инициативу, я обрушился на ефрейтора: провокация шита белами нитками! - Кажи, кажи! - оживился западенец - и неожиданно раздухарился: - Та я у себя в селе таких, как ты, вешал! - Кишка тонка, гнида гайдамацкая! - Цыц! - взревел Зухайраев. - Пусть лучше ответит: чо он недавно залепил про Чечено-Ингушатию?! Жутько от страха слипся. Наступила пауза. Растерявшийся было капитан, вновь беря в свои руки бразды, решил проявить межнациональную гибкость: - Короче, что запишем в резолюции, Асхаб? - Обоим устный выговор и расходимся, если Гриша уже кончил психовать. Завклуба прапорщик Лазарев, с которым мы общались на шершавом языке плаката, был со мной на первых порах весьма обходителен. - О, мой юный друг! - похлопал он меня покровительственно по ключице, когда я вкрадчиво поинтересовался: неужто его способностям не нашлось применения на гражданке. Но со временем его толерантность куда-то улетучилась. Судя по внешности, он представлял собой нередкий в здешних широтах славяно-семитский гибрид, - что, однако, не помешало ему гастроли в нашем клубе конферансье Синайского из Нимфской филармонии прокомментировать таким образом: - Сходил бы, полюбовался на ужимки своего родственничка! Помнится, тогда я ему ничего не ответил. Я еще мало знал об извращенной природе еврейской самоненависти, моей реакцией на этот выплеск было лишь |
|
|