"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автора

Пересол с экзальтацией настораживал. Интуиция меня не подвела: выйдя
замуж, Катя вскоре лишилась своего избранника - от полной безысходности
сиганувшего из окна...
Аутентичное еврейство Иветты было мне ближе ассимилянтского конформизма
Ирины. В доме Лившицей я впервые услыхал укоризненный баритон Галича: от
неповоротливой бобины исходил притягательный дух запрета. Но лента Мебиуса,
теорема Лапласа, бином Ньютона - все это показалось мне и чуждым, и скучным.
В шутку набрасывался брачный контракт, обязывавший меня свить уютное
гнездышко.
- Любовь, - апеллировал к авторитету Стендаля ее университетски высокий
IQ, - единственная область, где чем больше отдаешь, тем больше и получаешь.
- А как же искусство? - робко заикнулся я.
- Увы! Одно из самых неблагодарных поприщ.
Все корни были извлечены, уравнения решены, пропорции выверены. Но
криптограммы бытия это нимало не проясняло.
Повздорили мы из-за свежего номера "Немана", где публиковалась новая
вещь Воннегута. Иветта тащила меня к киоску, но купить журнал я наотрез
отказался: гремучая смесь упрямства с постыдной скаредностью! На следующий
день в направлении Заславля я отбыл в гордом одиночестве...
Вдоволь намахавшись веслами и набив мозоли, я сунул обратно за пазуху
паспорт, в залог остававшийся у сиплого лодочника. Уже в электричке
спохватился: не мой, с бодуна перепутал старый болван! Мурло рыбаря,
удившего на мармыжку, оказалось прописано по улице Гамарника.
В Нимфске этих "хрущоб" - что карпов в пруду, но чужой паспорт привел
меня именно к ее пятиэтажке. Мало того: рыбак жил прямо над ней! Понятно,
что я узрел в этом особое предзнаменование. Но Иветту это совпадение лишь
слегка позабавило: теория вероятности - и ни на йоту чародейства.
- Я решила, что не буду больше с тобой ходить. Или как там это у вас
называется?..
Убедившись в том, что приговор обжалованию не подлежит, я в отчаянии
ринулся к Ирине. Та стоически жарила блинчики на сковородке.
- Здесь тебе, Гриша, не тихая пристань! - блеснула окулярами неумолимая
выпускница архфака.
Вот тут-то я, ротозей, и вспомнил об Ане Певзнер, сыгравшей в моих
похождениях роль сарафанного радио. Что поделаешь - мир тесен! Все тайное
неизбежно становится явным. Нас с мехматовской красоткой она замела после
одного из пригородных променадов. В обаянии Аня заметно уступала утонченной
Ветке, а в постельной раскрепощенности - своей сокурснице Вайнштейн. Но ведь
это еще не повод, чтобы свежевать меня прямо на вертеле!
Впрочем, поделом: эра полигамных библейских патриархов безвозвратно
миновала. Смущало другое. Одолев мою поэму, Анечка как-то мимоходом
поинтересовалась: не попадалась ли мне на глаза повесть Курта Воннегута
"Бойня "5, или Крестовый поход детей"?..
- Если б я был султан, я б имел трех жен! - пока в моем гипоталамусе
стрекотала донжуанская кинохроника, Зухайраев, хищно мусоля "Плейбой",
напевал шлягер из "Кавказской пленницы".
Абу, его правая рука, застыл немигающей саламандрой: он явно сожалел об
окончании лекции по античной философии. Казарменная жизнь угнетала
тошнотворным однообразием.
Лишь изредка в нашем болотце раздавалось побулькиванье. Например -