"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автораМузей чертей, в музей Чюрлениса - где я, резонер, нагло фанфаронствовал на
фоне космической гаммы оттенков: "Синтез искусств сродни сектантству! Собственно, я не против очередной религии - просто мне недостает убедительной философемы..." - после чего чуть поодаль презрительно фыркнула парочка литовских интеллектуалов. Узнав от Иры, что ее отец в свое время наложил лапу на имущество погибшей в автомобильной аварии сестры - обобрав тем самым прелестную Женечку, - я гнусно использовал этот козырь в нашей очередной ссоре. Спутница моя рыдала на вокзале, среди пестряди цыганских тюков. Примерив на себя мантию третейского судьи, я лишь ускорил свое собственное отпадение от родового ствола... Все лето накануне отчисления я бузил напропалую. К Иветте подсел в миниатюрном зальчике кинотеатра "Беларусь" на просмотре "Зеркала". В ее алгебраически выверенную экзистенцию я вломился с таким напором, что она, опешив, поначалу приписала мне грузинский акцент. Парадоксы и трюизмы, инкрустировавшие мой пролог, прошли успешную апробацию в предыдущих ирокезских "налетах". Каскадом складных небылиц я искусно вызывал у дев состояние полуобморока. Уболтанная в одночасье, Ветка позволила моей ладони жадно завладеть ее негроидной шевелюрой. Эпизод этот - проассоциировавшись в моей подкорке со скальпом перебежавшего мне дорожку Илюхи Горелика - сыграл, вероятно, не последнюю роль. Поцелуи наши взасос, под пыльной листвой малознакомого парка, походили на пикник двух каннибалов. Помолвка ее с гнусавым Эдиком расстроилась в считанные секунды. Разыскав мехматовского очкарика-лаборанта, я лихо высыпал на стол стопку книг, сопроводив это просьбой впредь не беспокоиться (его временем сумеет отстоять честь цеха). Африканский темперамент, обитавший в хрупчайшем тельце моей новой возлюбленной, вырывался протуберанцами в самых людных местах. В ДК строителей (о, эти знамения свыше: вспомнить бы мне о стройфаке, о заваленном сопромате!), на чердачной приступке, открытой всем взорам, она принялась самозабвенно расстегивать верхние пуговицы моей сорочки. Настигнув ее в нарочанском профилактории, я тоже захотел доказать, что я вовсе не пустомеля. Спасаясь от ливня, мы арендовали веранду у бабки-шептуньи. Иветта стянула с себя чулки - без злых намерений, для просушки... И безумие, взвихренное ароматом томной мякоти, зажгло в мгновение ока мою отсыревшую душу. - Не сейчас! Пусти! - извивалась она в тисках, покуда старатель нашаривал в лазоревом гроте рубиновую залежь - венец своего славного маршрута. Обессиленная поединком, она заплакала: - Ты ведешь себя подло! И тут я сдался. Не сдрейфил, а просто почувствовал к ней сострадание. Как если бы именно этого она от меня и ждала... К счастью, гнев ее быстро сменился на милость. - Веточка, миленькая! - успел проронить я, осязая стетоскоп влажных губ, обследующий болящего в направлении эпицентра заражения... Казалось бы - вот оно! Но, вернувшись в город, мы зашли в расцвеченное смальтой кафе. Заказав пломбир и бутылку "Игристого", я запоздало нащупал в кармане шиш с маслом. |
|
|