"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автора

еврейского партизанского отряда в Липечанской пуще.
Судя по всему, Рита сочла нужным его одернуть. Во всяком случае
назавтра он заблеял агнцем (без лицемерия шагу ступить не мог):
- Ты уж, Гриша, пожалуйста, на меня не обижайся...
- За что?!
- Мне показалось, вчера ты еще хотел чем-то
поделиться, а я, как назло, ужасно спешил...
Валяй, ползи, сороконожка, перебирай лапками! Черта с два стал бы я с
тобой делиться! Сила юности - в ее неразменности: сытая респектабельность
когти себе пообдерет! К тому же Рита была достаточно проницательна, чтобы
разглядеть гнилую подкладку его показной отзывчивости: ах, бедняжка, ее на
на такой долгий срок лишают гедонистических радостей брака!..
Впоследствии, наталкиваясь на нас, Трестман неизменно склеивал
пуританскую гримаску. Вынужденный отказаться от сногсшибательного
приключеньица, полигамный пиит сошелся с каракатицей Дорой, переводчицей с
английского, таскавшей цветастые ситцы. "Доротея не объявлялась?" - фасонил
он, вырастая на пороге у Кима, селедочно поблескивая при этом прохиндейскими
белками.
Гриша всечасно самоутверждался за чужой счет. Как-то в нашу компанию
зачастил баптист Павлик - с ликом длинновласого византийского страстотерпца.
Был он на диво искренен: открыто заявил военкому, что дуло "калашникова" не
в силах остудить его веры в Иисуса. Спустя некоторое время он исчез.
- Пять лет лагерей! - словно кистенем шандарахнул Ким (сказал он это на
ужине у Трестмана, жене которого по приходе всучил тюк жухлого белья).
- Подлец! Нет, ну каков подлец! - Гриша рассвирепел, явно слетев с
катушек (возможно, его больше раздражало то, что Милаша, талантливый книжный
график, вынуждена - баш-на-баш - обстирывать лоцмана его многоярусной
фабулы).
- Я-то что могу поделать?! - возопил униженный гость, рискующий
лишиться накрахмаленных подштанников.
Что правда, то правда - про него судачили разное: не одного, дескать,
совлек с большака праведного. А уж там по желчи ли геростратовой, али по
бескорыстной чекистской наводке - кто ж его знает...
Не думаю, чтобы он постукивал: на худой конец у него ведь и справка
имелась - всегда можно было отмазаться. Да и не стали бы гэбэшную шестерку
столь дружески привечать волевой главреж МХАТа Ефремов, блестящий критик
Анненский и несгибаемый поэт Айхенвальд. Или вся интеллигенция - сплошные
осведомители? Чушь! У меня другая версия, более убедительная.
На мой взгляд, фокусничество полукровки, магнитившего к себе все самое
неординарное, рушило стереотипы сонливого жлобского мирка, питаемого
интеллектуальной энергией уцелевших от геноцида и, как водится,
законопослушных сынов Авраама. Нимфск, пожранный гитлеровской оккупацией,
восстал из руин в облике генеральской вотчины. К усадьбам широколампасных
толстосумов преданно ластились купы просторных парков. Лжеампирный шпиль
штаба округа спиннингом зависал над тинистой Свислочью - выуживая все новых
прыгучих краснобаев.
Прель милитаризма играла на руку Кремлю, пахучей железой метившему свои
кордоны. Цивильному же люду засилье звездчатых, по-жабьи пупырчатых погон
давно обрыдло. Но нимфские гужееды мало пеклись о будущем (ныне, когда
вислоусая квакша увесисто шмякнулась на республиканский трон, многие