"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автораглавы пантеона, а у твоей фригидной половины. Прибавочная стоимость и эдипов
комплекс - вот те две трещины, что надломили героику и иерархичность рыцарского сознанья! Ультиматум изгоев сводился к отвоеванию исторической территории: поможете вновь завладеть Ерушалаимом - избавим Европу от яда своей древней проницательности (что там Монтефиори - даже тонкий лирик Адам Мицкевич, в силу происхождения, играл в шеш-беш с королевскими дворами)... Англы и саксы, рано отпавшие от тебя островитяне, снарядили в Яффу полководца Алленби - тот наголову разбил ленивых осман. Так был заложен подмандатный фундамент Третьего Храма. Но тех из дружины, кто оставался верен шаманским гальдрам, ты призвал к безжалостному и поголовному истреблению шантажистов - чем и обрек себя позору капитуляции! Все языки разом гневно обрушились на твой смертоносный миф и - не дав ни малейшего шанса воскреснуть - вздернули на мировом древе Иггдрасиль! Ты чаял предать врагов всесожжению - они же с молитвою принесли себя в жертву. Их кровь окропила, вдохнула новую жизнь в холмы Галилеи и мандариновые рощи Шарона, в эдомские россыпи и прибрежные скалы Дана. Садовник, приспособив твое копье под мотыгу, отер горячий пот холщовым рукавом... 9 С января по июнь меня планомерно били - всякий раз отыскивая мало-мальски пригодный повод. Я присмотрел укромный проем меж клубом и кирпичным забором: там и выл, избывая горечь. вырабатываю иммунитет. Так, дневальным драя полы, я торцанул по скуле ферганского дехканина, пытавшегося оседлать меня на манер ишака. "Твоя-моя" с тех пор начала понимать лучше... Связист из Замоскворечья, носившийся с идеей пьесы про Афганистан, предложил сочинить зонги. Я попросил привести мне хоть один топоним. Он припомнил душманский город Пулихумри. "От пуль их умри!" - срифмовал я невпопад в первой же строфе... Соавторство тут же распалось. Злопамятный конъюнктурщик пнул меня при случае: брезгуешь новичков дубасить - сам отбивай кантики при заправке коек! - Я заехал ему табуретом по хребту... В курилке киевлянин Цветков, из молодого пополнения, покатил бочку на "этих жидов". Я цыкнул: - Заткнись! Я еврей, понял? - пришпоря его носком сапога по голенищу; он взвыл - оказалось, у него перебинтована нога. На время салага "прищемил метлу", но дня через три поквитался: вмял мне ударом кулака передний резец - действуя под прикрытием двух хохлов-сварщиков. В этот момент, сидя с Пахомовым в столовке, я оформлял тому дембельский альбом. Кровь закапала прямо на рисунок. - Что такое?! - показушно ощетинился заказчик, но дальше восклицания не пошло. Ни он, ни кто бы то ни было другой из моего призыва, вступаться за меня не думал: дистанция национального отчуждения превалировала даже над законами неуставной этики. Более того, Пахомов и сам рад был натравить кого ни попадя. Иной раз, |
|
|