"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу авторапроведший в Тюмени, ежели и воспроизводил, то лишь хохмы ради.
Примитивизм "бульбашей" его отталкивал, собственные же истоки казались недоступными. После школы он поступил в физтех им. Баумана, но - покоробленный задрипанностью общежития - легкомысленно перевелся в нашу шарашку: только бы жировать в родительском кооперативе. Было что-то от альбиноса в этом тайном эстете. В речах своих он вторил Морскому Волку: прозревая смысл бытия в поддержании функций организма... Однажды в бассейне он вздумал меня топить: сперва шутя, затем - вдохновленный моими конвульсиями - все разъяренней. Не вмешайся Андик - чернявый хохотун из Новогрудка, с явной примесью южнославянской крови, - неизвестно, чем бы все закончилось... Пятый семестр - моя лебединая песнь - по традиции стартовал с колхозной борозды ("Как часто видят в поле тех, / Кто был зачислен в Политех!" - каламбурил я со сцены на пороге студенчества и следом разражался катреном, за который меня и вычеркнули из концертной программы: "Мы не чурались выкрутас, / На танцах выражая / Доисторический экстаз / По сбору урожая!"). Ко мне в силки угодила первокурсница - Элина Былина (по отцу - Кацнельсон). Ее клинило на мастурбации - в чем она без зазрения признавалась. Блуждая по бурелому, я как-то вывел цесарку к полю, посреди которого шахматными пешками торчали льняные снопы. У обочины на двоих осушили бутыль плодово-ягодного. - Давай поразвратничаем! - лихо мяукнула она. Я расчехлил спутницу - но та вдруг забилась на стерне автогеном. Пена вокруг рта подтвердила догадку. Прежде я не сталкивался с эпилепсией (не считая семейного предания о несчастной Лиде, приемной дочери тети Тамары). Той осенью мы вновь ютились по-мушкетерски: я и трое соименников. В одно из утр я притворно раскашлялся. Она явилась, как было условлено. Терпкий дух слежавшейся перины щекотал ноздри. Иконка под притолокой укоризненно меняла ракурсы. В замочную скважину пялилась баба-яга - согбенная то ли от старости, то ли из праздного любопытства... Работягам, за день нахромавшимся по рассыпчатым буртам, хозяйка доложила с порога. - Ишь, коклюшный! - съязвил Мильчман. - Живу как хочу! - огрызнулся я, цедя Элине заварку через ситечко. Андик и Виц угрюмо жевали. - Распатронил шлюшку - угости Андрюшку! - совсем в духе Бруцкого причмокнул сургучными губами вожак. Идея выкидного лезвия впервые могла явиться лишь крайне вспыльчивому человеку: это столь же несомненно, как то, что лодку изобрел человек, полными пригоршнями черпавший воду из ручья... В ответ я щелкнул ножиком - тем самым, которым когда-то пропорол камеры парторгу. (Один из грехов, водящихся за мной: конечно же, это проще, чем грамотно заехать в торец). - Спрячь перо - кому сказал! - Заткнешься - тогда спрячу! Товарищи встали между нами. Я отправился провожать напуганную гостью. Убежден: собственными жизнями все люди участвуют в создании грандиозного эпоса. Но лепта каждого из нас подотчетна горней инстанции - даже когда мы пробуем демиургически оживлять своих персонажей. Фабуле |
|
|